– Садитесь, мисс Феррис, – сказал ей Кремер.
– Спасибо, – саркастически ответила она и села на стул в двух шагах от Френкеля.
– Ты выглядишь ужасно, Бен. Ты что, совсем не спал?
– Да, – голос Френкеля прозвучал сдавленно.
Взгляд его был неподвижным.
Гуинн обратилась к Кремеру и ко мне:
– Я спросила его, потому что мы виделись с ним всего несколько часов назад. Мы танцевали. Но, полагаю, он вам уже сказал об этом. Хорошо, что завтра выходной. Трут, вы инспектор или кто?
– У меня не хватает слов, – заявил Френкель с глубоким чувством. – Я не сказал им, с кем ходил танцевать, потому что иначе они послали бы за тобой, чтобы убедиться в этом, но они все равно это сделали, без каких-либо на то оснований. Они допустили какую-нибудь грубость? Были с тобой невежливы?
Гарри Энтони беспокоился о Розе, а тут Френкель волновался за Гуинн.
Видимо, подумал я, бесполезно пытаться понять женщин и пора попытаться понять мужчин.
– Нет, он был очень деликатен, – с достоинством заявила Гуинн.
Кремер переводил взгляд с Френкеля на Гуинн. Наконец он начал:
– Итак, вы были вместе весь вечер. Это правда, Френрис?
– Да, тем более что мисс Феррис вам уже сказала.
– Ну а если отвлечься от того, что она сказала? Были?
– Да.
– Мистер Френкель провожал вас домой, мисс Феррис?
– Конечно, провожал!
– В котором часу вы вернулись домой?
– Бен, когда это было, около…
– Я вас спрашиваю.
– Ну, было без четверти час, когда я поднялась к себе в комнату. Конечно, я пошла одна. Мы наговорились внизу.
Кремер удивил меня. Он редко бывал откровенно жестоким, оставляя это своим ребятам, но сейчас он рычал на нее.
– Когда Уальдо Мур провожал вас домой, вы поднимались наверх не одна, не правда ли?
Бен Френкель вскочил с кресла как пружина; кулаки его были сжаты, глаза горели. Стоящий позади сыщик метнулся вперед. Я слегка напрягся, не зная, насколько сильным мог быть этот порыв Френкеля. Но Феррис, очевидно, знала, потому что она вскочила перед ним и обеими руками схватила его за лацканы пиджака.
– Ну, Бен, милый. – Когда она добавляла в свой голос просящие нотки, его можно было использовать как паяльную лампу. – Ведь ты знаешь, что это не так, разве я тебе не говорила? Он говорит это просто из вредности.
Она стала напирать на него:
– Садись и не слушай даже, когда тебе говорят такое.
Колени у него начали подгибаться, она продолжала настаивать, и он снова уселся на стул.
Гуинн вернулась на свое место и сказала Кремеру:
– Про меня и Уальдо говорят много нехорошего, и вот что я имею в результате. Я больше не выхожу из себя, когда слышу такие разговоры. Я просто не обращаю на них внимания.