Затем я с ужасом выяснила, что все дети безграмотны. Совершенно. Но еще большим открытием стало то, что и рабы не были обучены элементарным вещам и считать умели только до десяти. Пришлось спешно решать вопрос и с образованием.
Не планировала содержать их вечно, тем более что, по задумке Айне, все в скором времени должно было измениться. Я хотела подготовить их к свободной жизни, а после отпустить, не переживая, что обрекаю ребят на новые мучения. Таким образом, обучала детей начальной математике и письму, как и всех желающих взрослых, коих оказалось не мало. Также организовала кружки и практику, где все ученики, невзирая на возраст, обязаны были появляться, помогая трудоустроенным взрослым, обучаясь и определяясь с профессией для будущего.
С работающими взрослыми все было проще. Откладывала на имя каждого раба, которых упорно называла работниками, процент от прибыли, полученной с их помощью. Это было некое подобие зарплаты, которую я копила к моменту «вольной», чтобы, оказавшись свободным, у каждого был стартовый капитал.
С поддержкой Кирта все казалось легким и безоблачным. И жить бы мне в свое удовольствие, но с каждым днем, неделей, месяцем и годом меня воротило от этого мира все больше и больше. То, что я видела, что при этом чувствовала…
Да, совсем забыла сказать: с местными аристократками я тоже познакомилась. После первых таких посиделок два часа блевала и заливалась горючими слезами жалости к тем, кому не смела помочь.
Я не могла раскрыться, не подвергнув себя опасности. Любая необоснованная нестыковка или странность в поведении Салтычихи – появились бы вопросы, на которые не смогла бы ответить. Поэтому я старательно поддерживала репутацию маньячки и любительницы детей. Да, знала, какие слухи про меня ходят, и старательно подогревала сплетни новыми, грязными подробностями, чтобы не только опасались свои, но и не совались чужие. Пока что это отлично получалось. Подозреваю, Кирт приложил свою гениальную ручку и к этому вопросу.
Вот и сегодня я вернулась с очередной встречи с благородными дамами. Уже не блевала, как было в первый раз, но на душе было просто омерзительно. Почему Айне до сих пор молчит? Уже четыре года прошло! Сколько можно?! И где обещанный подарок Айне? Где, я спрашиваю, неземная любовь, которая спасет меня от одиночества? Если она имела в виду то, что любить меня будут дети, а одиночество компенсируется возрастающим в геометрической прогрессии числом рабов, то Айне – просто аферистка!
Так я и оказалась в моем любимом месте. Как бы глупо это ни звучало, но самой одинокой девушке хотелось одиночества. Какая ирония.