Вулф не испепелил меня взглядом и не зарычал, но просто сказал:
— Да, это может быть вполне съедобно.
Я кивнул.
— Угу. Кстати, я заметил, что за все время вы ни разу не заговорили о еде, даже со мной. Должно быть, дали себе честное слово, скорее всего по пути в аэропорт, что беспрекословно стерпите все надругательства над своими вкусовыми сосочками. Представляю, что вы наплетете Фрицу, если мы, конечно, вернемся домой. Надеюсь, им удастся наловить достаточно форели. Какого вы, кстати, мнения о консервированном консоме?
Я думал, что Вулф будет рад-радешенек возможности излить душу, но он, похоже, придерживался иного мнения.
— Тебе нельзя ехать в Сент-Луис, — промолвил он. — Ты нужен здесь.
— Еще бы. Должен же кто-то разоблачать фальшивые алиби.
— Фу. Что ты можешь еще сказать о вчерашнем вечере?
— Добавить мне, пожалуй, нечего. И тот и другой меня по-прежнему привлекают. Например, слова Фарнэма про залог. Возможно, это связано с нашим делом. Или как Сэм Пикок пытался неуклюже увильнуть от расспросов про то утро, когда Броделл ходил на Ягодную речку. Вам пришлось дважды перебивать его, а когда вы спросили, не говорил ли Броделл, что встречал кого-нибудь по дороге, Пикок нервно затеребил шейный платок и начал ныть, что вы задаете слишком много вопросов. Будь Броделл жив, я бы предпочел расспросить его про это утро.
— Да. Сможем ли поговорить с мистером Пикоком, если поедем туда сейчас?
— В субботу днем-то? Сомневаюсь.
— Можем ли мы застать его сегодня вечером у мистера Степаняна?
— Вот это как пить дать.
— Значит, поговорим с ним там.
— Поговорим? Вы тоже едете?
— Да.
Я даже не поднял бровь; уж слишком он меня поразил. Я просто таращился на него.
— Я хочу пить, — сказал Вулф. — Там в ручье две банки пива.
Я встал и спустился по крутому склону к воде.
В двадцать минут пятого мы вчетвером сидели в гостиной в доме Грива — той самой, где были выставлены фотографии, вымпелы, медали, серебряный кубок и знаменитое седло. В гостиной собрались только мужчины. Кэрол Грив и Флора Итон, невезучая вдовушка, колдовали на кухне над форелью по-монтански, которую должны были подать на стол к шести часам. Альма хлопотала над младенцем. Мы с Вулфом прибыли к пяти. Пит Ингелс с Эмметом Лейком уже были на месте, а вот Мел Фокс застрял, что-то случилось с лошадью, — и теперь мы все ждали его. Эммет, видавший виды ковбой лет пятидесяти, произнес всего два слова: «Садитесь сюда», — обращаясь ко мне, а вот Пит Ингелс, напротив, оказался разговорчивым малым. Суда по его телосложению, его должно было увлекать нечто, где требовалось применение недюжинной физической силы, а он тем не менее заканчивал Калифорнийский университет в Беркли, специализируясь по палеонтологии, но вот уже третье лето подряд подрабатывая на ранчо «Бар Джей-Эр». Вулф неосмотрительно задал ему вопрос о студенческих демонстрациях в Беркли, и Пит в ответ разразился речью, которая затянулась бы до самого ужина, не прерви ее появление Мела Фокса. Мел извинился за опоздание и поздоровался с Вулфом за руку. Потом придвинул стул к моему, подтянул по привычке джинсы, сел, взглянул на свои руки и заметил, что еще не успел даже умыться. И спросил, не пропустил ли чего важного.