В супермаркете, отдышавшись и выпив чаю, Кречинский пришел к выводу, что был излишне доверчив: "Кто он такой? Профессор? Академик? Чего ради я доверился этому проходимцу? Я простыл или перетрудился… мало сплю в последнее время. Откуда серьёзная болезнь? Минутное недомогание, не более. Пройдёт само собой".
– Верно, – мурлыкнула Алла. – Мойры плетут нить твоей судьбы. Если она прочна, ты можешь спрягаться с дюжиной женщин. Если нить оборвалась, то не спасут даже лучшие лекари – дух вон в ту же секунду. Иди ко мне, милый, я хочу тебя.
Два дня спустя, Кречинского вырвало кровью – выскочил крупный, размерами с кулак, сгусток тёмный, скользкий, страшный. В груди зажгло огнём, сквозь кожу лица проступили кости черепа. Кречинский запаниковал, отправился, было, в супермаркет (случилось днём), но передумал и явился к Михайлёву, подчиняясь более животному инстинкту, нежели здравомыслию, на которое в эти минуты разум оказался неспособен – мысли путались, прыгали и метались, точно в горячке.
Костю Кречинский застал дома, чему несказанно обрадовался.
– Женщина… берегись женщину! – Он потрясал перед лицом приятеля кулаками, полагая, что жесты добавляют значимости словам, однако всё вместе: черты лица, горячность, сбивчивая речь – пугали.
– Остановись! – воскликнул Михайлёв. – Успокойся. Выпей воды.
– Ты не поверишь! – Кречинский всхлипнул, расплескал воду. – Я сам не верю до сих пор, клянусь! Знаю, что это чистая правда, а не верю! Боюсь верить! Ведь с самого начала знал, что кончится плохо! Чем иным такая связь может закончиться? Ведь знал, знал! С чего бы ей, красавице, запасть на меня? Я страшный, Костя, несимпатичный, плюгавый, старый. – По щекам Кречинского потекли слёзы. – А она – красавица, каких мало. Но нет! Возомнил о себе, олух! Как же! И во мне есть очарование, ведь я – мужчина! Мужчина… сукин сын…
Костя перепугался, попросил рассказать толком, без спешки, только Кречинский просьбы не услышал. Глаза его вдруг забегали, охранник съёжился, точно ожидая удара, несколько раз оглянулся. Спросил, почему дома нет Баженова.
– Он на пляже. – Костя повёл плечами. – Купается. Он каждый день купается.
– Купается! – выговорил Кречинский и расхохотался. Смех моментально перешел в кашель. Губы залило кровью. – Так и должно было случиться! Он предупреждал, я не послушал… купается.
Пошатываясь, Кречинский вышел из комнаты, несколько раз проговорил это страшное "купается". Дошел до середины двора, вскинулся и упал. Из угла его рта, в дворовую пыль текла кровь, набежало "лебединое озеро".