Утром маме значительно полегчало. Она приготовила завтрак и поздоровалась с молоденькой соседкой – факт, не описанный в современной истории.
Надобно отметить, что Костя с мамой жили в отдельной комнате шестиквартирного дома, выстроенного литерой "С" и примыкающего полукружьем к скале. Внутренний дворик, большей частью, был использован под хозяйственные нужды, и часто становился предметом споров между жильцами.
Баженов (повторюсь) оказался замечательным медиком, и будто бы в противовес такому его таланту, Верховный Учитель отяготил лекаря скверным характером. И это при том, что Баженов имел наружность сельского учителя… или церковного звонаря… или пасечника – седовласого, окладистого, вызывающего уважение.
На второй буквально день, Баженов оттрепал мальчишку из второй квартиры за уши (за какую-то мнимую провинность), поругался с его мамашей (злобно) и обещал "ноги выдернуть их папаше, ежели тот явится пред его ясны очи".
А на следующее уже утро Баженов был застигнут за вопиющим варварством: он прожигал самокруткой наволочки, что сушились в глубине двора. Делал это систематически, по всем четырём углам, насквозь. Хозяйка белья – заметив бандитизм – заголосила, но Баженов и её приструнил грубым словом.
Напряжение в доме стремительно нарастало.
– Так-то он мужик золотой, – описывал Костя, заглядывая Кречинскому в лицо, – любую болезнь может вылечить. Вот у меня веко дёргалось от умственного напряжения, так он по шее мне ударил, в какое-то особое место, и прошло.
– По шее тебе накостылял?
– Нет, легонько. – Костя показал, как происходило лечение. – Тут важно знать место.
– А-а-а… – протянул Кречинский. – Был у нас в роте один прапорщик. Обожал личный состав лечить подобной методой.
– Ты уж, – просил Костя, – переговори с ним строго. Так, мол, и так… держите себя в руках, товарищ Баженов.
Кречинский спросил, с чего всё это начинается:
– Не может же так просто здоровый нормальный мужик на людей кидаться. Без видимых причин.
– Понимаешь…
Выяснилась специфическая привычка старика Баженова. Каждое утро, по холодку, он сбегал босиком к привозу и задёшево из молочной фляги покупал у деревенских мужиков красное сухое вино. Для этой цели приносил бидончик и стакан. Стаканом отмерял нужную ему порцию, и отказывался покупать, если продавец мерил банкой или каким-то иным способом. "Серебряный стакан силу целебну имеет, – объяснял. – Понял-нет?"
Вернувшись домой (в комнату Константина и его мамы), Баженов переливал вино в чайник (из подобного армейского чайника товарищ Сухов отпаивал закопанного Саида), добавлял специи, травы, порошки. Нагревал чайник над конфоркой. Затем разрезал вдоль батон белого хлеба, услащал его мёдом и садился вино пить.