– Отказался? – удивился Алексей. – Почему?
– Сказал, что она ему не по плечу. Да мол, и спокойнее ему быть статистом.
– Ясно. Ладно, я пошел.
– Возьми деньги. За сегодняшнюю съемку. Ты неплохо играл.
– Спасибо, но, если вдруг позвонят родственники Женьки, вы лучше их им отдайте. Им пригодиться. А если не позвонят, то на карту вышлешь и все.
– Хорошо, давай, Алексей, до связи, – кивнула Светлана.
Алексей долго ехал в метро по малой кольцевой. Остановки повторялись трижды. Он не торопился – сегодня он взял выходной и не планировал доставлять заказы из ресторанов. Катя писала, спрашивала, как дела и в силе ли их планы на прогулку, но Алексей не отвечал. Два раза звонил Антон – звонки остались непринятыми. Мама написала и попросила после съемок зайти в магазин за яйцами и молоком.
Алексей никуда не торопился, успел даже послушать саксофониста с длинными волосами и бородой как у Деда Мороза. Возможно, это тот самый парень, с которым Евгений вчера пил пиво, а утром, перед инсультом, вспоминал его. Музыкант сыграл неплохую версию главной темы из фильма «Свой среди чужих, чужой среди своих». По крайней мере вышло достаточно красиво.
Алексей дал саксофонисту сто рублей, а после вышел на Октябрьской.
Вечером Антон дозвонился до него.
– Алло? Привет, ты все на своих съемках пропадаешь?
– Да нет, съемки давно уже закончились, – ответил Алексей.
– Ясно. А чего трубку не берешь?
– Да уснул. Отдыхал.
– Ну что, подумал над моим предложением? Пойдешь ко мне в смену?
– Слушай, Тоха, скажи мне почему ты перестал писать свои рассказы?
– Перестал?.. А что такое?
– Да так, спрашиваю.
– Ну почему перестал, пишу. До сих пор. Только в стол.
– А почему не публикуешь?
– А зачем? Все равно же не оценят правильно. Я вот читал все их правила как быть писателем, расстроился только. А так, как я пишу, никому не нужно.
– Откуда ты знаешь, что не нужно?
– Да чего ты пристал?! Не нужно и все. Знаю. Плохих писателей много.
– Ну да… как и актеров…
– Чего?
– Слушай, Тоха, у меня голова болит, я тебе потом позвоню. Выпью таблетку и спать. Завтра пообщаемся.
– Ну хорошо, бывай.
Алексей сидел перед большим в полный рост зеркалом, которое использовал для репетиции тех ролей, где нужно проговаривать текст. Рассматривал себя. Думал о том, что говорил ему Евгений. Лови момент. Да. И где он теперь после этого? Умер! И никто о нем ничего не знаю. Даже родные, наверное, до сих пор не знают.
Он нашел диплом об окончании актерских курсов. Совершенно не Щукинское училище, как он всем говорил, а обычные шестимесячные курсы. Почитал, а потом пошел на кухню и выбросил в мусорное ведро. Удалил из «телеграмма» и «ватсаппа» все контакты, связанные с массовкой, и пошел смотреть фильм, решив для себя, что забудет дурацкие мечты и повзрослеет. Если Антон понял, что его не оценят по достоинству, нашел в себе мужество, значит…