Пригласили в студию мужа. Евгений зашел как самый настоящий царь зверей, повелитель своей судьбы, поправил галстук, часы, сел за стол напротив жены. Начал ласковыми словами уговаривать ее одуматься – но та ни в какую.
Лаврентий Александрович напоминал крупную упитанную луговую собачку, прислушивающуюся к приближению опасности. Он не смотрел на текст, а водил пальцами по буквам – его взгляд нацелился только на само действие.
Мастер по свету потел, но пот со лба не вытирал.
Алексей жевал губы, топтался на месте и мысленно пытался успокоить свой мочевой пузырь.
Никоненко предложил позвать сына для развеяния некоторых вопросов.
Алексей пошел в студию и с ходу начал говорить, заикаясь, волнуясь, злясь:
– Папа! Папа, я люблю Нину! Я хочу на ней жениться! Дай ей развод, и мы уедем, папа!
Режиссер заулыбался и закивал. Светлана бесшумно захлопала в ладоши.
– Сынок, что ты такое говоришь? – Евгений привстал. – Да как ты… – дальше слов не последовало.
Режиссер заерзал на стуле. Он решил подождать еще пять секунд и начать заново сцену с приходом сына.
Алексей замер и видел все.
Левая половина лица Евгения опустилась вниз, словно под кожей и мышцами разрушились все поддерживающие опоры. Глаз закатился – белок влажно блестел в свете софитов. Рука повисла как тряпка на бельевой веревке.
– Что? Что произошло? Камера стоп! – закричал режиссер, размахивая руками. Листочки с текстом упали ему под ноги. – Он что, текст забыл?
– Я ничего не вижу… – проговорил Евгений, правая рука прижалась к раскрасневшемуся лбу.
– Женя! – крикнул Алексей. – Женя! Ему кажется…
Надежда завизжала. Никоненко вздохнул, вытащил сигарету, сунул в рот, но не закурил.
Евгений упал на пол. Стул упал рядом.
– Черт!.. Скорую! Быстро! – закричал Лаврентий Александрович.
Два часа спустя Алексей сидел на улице у входа в студию, курил и пытался запихать в себя кофе.
Подошла Светлана.
– Закурить есть?
Алексей молча протянул ей пачку и зажигалку.
– Не курила три месяца, все бросала, – усмехнулась Светлана.
– Стандартная фраза в фильмах, в том моменте, когда после смерти одного из ключевых героев, персонажи собираются поговорить об этом, – бесцветно отчеканил Алексей.
– Верно подмечено, – кивнула Светлана. – Но жизнь не кино. Господи… Поверить до сих пор не могу!
– А я пока что не понимаю, просто не понимаю…
– Я взяла его телефон, подержу у себя, на случай если кто-нибудь позвонит из его родственников.
– У него вроде и не было никого, – пожал плечами Алексей.
– А я слышала про жену и детей. – сказала Светлана, вытирая слезы, – Но дети должно быть уже взрослые… Он же двадцать лет вот так вот, играл в массовке разные роли. Его хвалили все. Когда он обратился к нам в агентство, я вначале не давала ему ролей. Мне он не нравился. Врала, что режиссеры анкету не утвердили… Он не ругался, не требовал, ждал. А потом я все-таки отправила его анкету, режиссеру Маслянову, для его фильма про киевскую Русь. Он как увидел анкету, сразу утвердил его на роль палача. Сказал, что Евгений хороший артист. Не стоял на месте… Он ему как-то роль предложил, не главную, а второго плана. Но Евгений отказался.