– Да, – кивнул Алексей.
– Зря, – вздохнул Евгений. – Хочешь стать артистом, не зубри текст, а живи им. Тогда появляется свобода. А свобода – залог любой жизни. А любая жизнь живет экспромтом, в ней нет четкого расписания или плана…
– Что вы там шепчетесь? – спросила Светлана.
– Репетируем, – ответил Алексей. – Роли повторяем.
Евгений кивнул.
– Женя, от текста не отходи… – ее взгляд превратился в холодное орудие пыток. – Полгода назад я чуть не описалась от ужаса!
– Ты испугалась, а Виталик меня похвал, – Евгений поправил галстук. – Надо будет, отойду от текста.
Они вышли из лифта, пошли по длинному коридору со множеством дверей. Каблуки Светланы выдавали четкий солдатский цокот.
– Там сейчас не Виталик работает, а другой человек. Какой-то Лаврентий Александрович. Не лицо, а жабья рожа. Вечно недовольный. Как мне сказали, он любитель затянуть съемки только из-за того, что ему не понравился дубль… И это где?! В гребанном реалити-шоу с подставными артистами. И чаще непрофессионалами!
Они подошли к двери с табличкой «СТУДИЯ 150. ДАВАЙ РАЗВЕДЕМСЯ». Постучали. Зашли.
К съемкам готовились тщательно – Лаврентий Александрович оказался педантичным режиссером. Он десять минут отчитывал на повышенных тонах художницу по декорациям – миловидную брюнетку с почти детским лицом.
– Твоя дура ассистентка поставила цветы! На кой черт в передаче, где адвокат разбирает дела до суда, на столе стоит цветы? Нет, ты мне скажи, Лида, она кретинка? Пусть графин с водой поставит лучше! Нахрен все эти цветочки? Убирай! И цветы тоже! И ассистентку свою тоже – вон!
– Нервный, – заметил Алексей, пытаясь унять дрожь и чувствуя, как вчерашний заученный текст уплывает из головы.
– Да как все начальники – обычный, – пожал плечами подошедший Евгений, зажевывая мятной жвачкой коньяк.
В углу сидела женщина, красила тушью длинные ресницы, и словно вся тянулась вслед за кисточкой, опровергая при этом все рассказы о раскрытом рте во время процесса. Светлана кивнула в ее сторону.
– Это Надежда, – сказала она актерам, – твоя жена и твоя мачеха.
Евгений хмыкнул.
– Я не прочь побыть ее мужем.
– Что у тебя с лицом? – спросила его Светлана.
– А что? – нахмурился тот.
– Да как будто у тебя… – Светлана провела рукой щеке, хотела что-то добавить, но ее перебил возглас режиссера.
– По местам! Актеры!
Все засуетились. Надежда захлопнула зеркальце, кинула вместе с тушью в сумочку, вальяжно, виляя бедрами из стороны в стороны, как только что ступивший на землю матрос, села за стол. Вошел адвокат Никоненко, поправил очки, разложил перед собой листочки с текстом.