— Что ты намерен делать со мной и моими людьми?
— Ты мой гость, Ибрагим-паша, — улыбнулся я. — Тебя будут содержать, как подобает человеку твоего положения. Сегодня вечером будет пир. Прошу тебя почтить его своим присутствием.
— А мои люди?
— Все зависит от них самих. Если они проявят смирение, все будет хорошо. Вздумают бунтовать, я прикажу поступить с ними так же, как с татарами.
— На все воля Аллаха!
— Увести турок! — велел я конвоирам. — Держать отдельно от их людей, лучше всего в городе. Караулить крепко, но без излишней жестокости.
— А с этими, что делать повелишь? — спросил Татаринов, выразительно поглядывая на остальных пленников, судя по одеянию бывших христианами.
— Кстати, а кто они по жизни? — заинтересовался я.
— Вон тот вроде валах, рядом молдаванин, тот, что с серьгой в ухе — грек. А вот эти трое, похоже, немцы.
— Немцы? — удивился я, разглядывая трех оборванцев, старавшихся держаться подальше от мусульман.
— Ага, — с готовностью подтвердил подьячий, ревниво прислушивающийся к словам есаула. — Как есть, германцы!
— Кто вы такие? — спросил я, перейдя на язык еще не родившегося Гейне.
Допрашивать пленников на немецком — одно удовольствие! Язык резкий, немного даже грубый, но ясный и точный, не допускающий двояких толкований.
— Ваше величество, — выступил вперед русоволосый крепыш с упрямым выражением на курносом лице. — Меня зовут Кристиан Бенце и я саксонец из Семиградья.[4] После того как погиб наш капитан, меня выбрали вместо него.
— Вы наемники?
— Да. Мы служили в армии Габора Бетлена и по его приказу присоединились к войскам султана.
— Зачем?
— Турки не умеют брать крепости.
— Понятно. А кто ваши спутники?
— Инженеры. Господин Пиколомини — известный специалист в области фортификации, а Густав Снуре — петардист.
— Вот даже как?!
— Именно так, — с явным скандинавским акцентом вмешался Снуре. — Я родом из Улеаборга и являюсь подданным его величество короля Густава Адольфа!
— Какой дьявол, позвольте спросить, унес вашу милость так далеко от дома? — с усмешкой поинтересовался я.
— Несчастное стечение обстоятельств, — развел руками швед.
— А ты, сеньор?
— Я служу тем, кто мне платит, — пожал плечами итальянец.
— Что же, по крайней мере, честно. Но как бы то ни было, я не вижу ни единого повода, чтобы вас не повесить.
— Как? — отшатнулся Снуре. — Но я же земляк вашей царственной супруги Катарины Ваза! Неужели вы будете столь жестоки к подданному своего родственника?
— Нет, если есть желание быть повешенным непременно в Швеции, это можно устроить. Мой брат Густав Адольф, как и я, терпеть не может ренегатов.