Но чтобы слишком не рисковать, Федор отправил две самые быстрые фелюги вдоль побережья на полдня пути. Одну на запад, другую на восток, чтобы следить, не появится ли враг. Конечно, держать дозоры ночью не имело смысла, потому небольшие парусники еще на закате возвращались в порт, а еще до рассвета уходили в море.
К счастью для русских османы так и не собрались отвоевывать свой город.
— Ты, Федор Семенович, не переживай, вот лучше кофию выпей с печенькой. — Успокаивал его тревоги неунывающий побратим. — За эти дни мы не повстречали ни одного большого отряда на берегу. Видели несколько раз дозорных, но с нами сходится в драке они не пожелали, убегают, черти, проще говоря. А пошарпали мы их крепко. И заходили далеко. Верст на двадцать, не меньше.
— Это верно. Мы за три дня уже пять «купцов» в море перехватили. Они шли как раз с запада. Выходит и не знали ничего про нас. Допросили. Говорят, ни сном, ни духом. Не ведали.
— Вот и я про что.
— К слову, Миша, учти, я большую часть твоих донцов заберу на время. Посажу на захваченные корабли, пусть матросов сторожат.
— Это понятно, — легко согласился есаул. — Эх, богато мы добычи взяли. Главное, после с выгодой расторговаться.
— Сначала надо до Руси ее довезти. А потом и барыши будем считать.
— Вот всегда ты так. Пил вино человек как человек был, а теперь…
И вот, спустя пять дней после взятия города, когда рассчитанный Паниным безопасный срок нахождения в Синопе почти подошел к концу, корабелы таки отчитались, что второй галеас спущен на воду, оснащен, загружен и вместе со всем флотом готов к выходу в море.
— А и пора. Уходим!
Огромная флотилия из полусотни кораблей уходила на север, оставляя за спиной густое черное облако пожарища, над охваченным пламенем древним городом.
— Теперь главное дойти, — последний раз оглянувшись на исчезающий за горизонтом турецкий берег прошептал себе под нос Панин.
[1]Κύριε αρχηγός μοίρας
[2] Buraya gel — иди сюда (тур.)
К Варне наша маленькая эскадра подошла под утро, когда на востоке уже светлело, но сам город в глубине залива был еще погружен во тьму, в которой было трудно что-либо разобрать. На воде черными пятнами виднелись стоящие на якорях суда, но разобрать военные они или торговые до восхода солнца не было ни малейшей возможности.
— Мы почти на месте, государь, — как всегда лаконично доложил мне Петерсон.
— Отличная работа! — кивнул я. — Никто не отстал?
— Рассветет, увидим, — пожал плечами норвежец.
Вопрос был далеко не праздным. Четыре из девяти боеспособных галер ушли вместе с отрядом Панина, еще две остались в Кафе, чтобы попеременно конвоировать отправлявшиеся в Азов караваны с добычей, так что на мою долю остались только три. Причем, боеготовность их весьма условна. Ведь по сути, это первая кампания и для кораблей, и для большинства членов экипажей.