— И много среди местных жителей болгар?
— Совсем нет.
— В смысле? — удивляюсь я, помня из прежней жизни, что Варна — болгарский город.
— Валахи есть, молдаване тоже случаются. А еще греки, венгры и, конечно же, турки.
— А кого больше всего?
— Я не считал.
— Тут всегда так много кораблей? — спросил я, разглядывая открывающийся вид в подзорную трубу.
— Как сказать, — отвечал после недолгого раздумья Теодоракис, — торговцев бывает и больше, но вот чтобы так много военных…
— И впрямь, — озадаченно согласился я.
Помимо большого количества купеческих и рыбацких фелюг и прочей мелочи, посреди залива красовалась большая мавна, к которой жалось пять каторг. Мавна — это турецкий аналог галеаса, скопированный восточными судостроителями у венецианцев. Говорят, что они еще более неповоротливы, чем их средиземноморские собратья, но при этом несут больше крупнокалиберных пушек. В общем, серьезный противник.
— Какого черта они тут делают?
— Полагаю, ожидают ваше величество, — помрачнел Петерсон. — Какие будут приказания?
В принципе, перевес, хоть и небольшой, был на нашей стороне. Все-таки у нас помимо «Святой Елены» было шесть галер и четыре небольших фелюги. Казаки Мартемьянова со мной не пошли, отговорившись тем, что к большим кораблям непривычны, а на стругах им за нами не угнаться. В общем, донцы сначала двинулись вдоль побережья Крыма, обещавшись, что разорят все турецкие и татарские городки и аулы по берегам, после чего направятся куда им заблагорассудится. Я возражать не стал. По ходу, атаман опять что-то мутит, а мне проблем и без него хватает. Пусть покуда кошмарит османское побережье, а там разберемся.
Но все-таки, преимущество в одну галеру откровенно не велико, а учитывая степень подготовки экипажей, скорее умозрительное. И если турки готовы к бою, а сомневаться в этом не приходится…
— Они поднимают якоря! — крикнул с марса наблюдатель.
— Значит, действительно ждут, — согласился я.
— Государь, ветер у нас, — на всякий случай сообщил норвежец. — Мы можем повернуть и уйти.
— К черту! Мы будем драться.
— Есть! — зло ухмыльнулся стоящий у штурвала грек.
Все дело было в том, что у меня имелся еще один козырь в рукаве. Три из четырех фелюг, были под завязку набиты бочками с маслом, смолой и другими горючими веществами, а также порохом. Однажды, когда датская эскадра блокировала Стокгольм, я уже применил брандеры, причем весьма удачно. И теперь, отправляясь в набег, приказал, на всякий случай, приготовить еще три. Четвертая была нужна для того, чтобы забрать экипажи зажигательных судов.