— Да-да, Мурзик у меня чистокровный сибиряк, — тут же забыла, что смотрела на меня волком, хозяйка Мурзика, — зови меня Петровна.
— А меня Емельян зовут. Да вы не стесняйтесь, берите еще, — поставил коробку между ними. — Мы работать с Катей вместе будем, я новенький у них в центре. Понравилась она мне очень, но вот на контакт совсем не идет. Даже и не знаю, что делать… — вздохнул тяжко и посмотрел в небо.
— Гляди-ка — Емельян! Так деда моего звали! — оживилась фиолетовая бабушка и, достав конфету из коробки, спрятала в карман халата. — Меня можно звать Семеновна.
Я вынул из пакета еще пару разных коробок, раскрыл и поставил к первой.
— Красивое имя, да. И сам ничего, не жадный, — вынесла вердикт Петровна, и я с облегчением выдохнул. — А на Катюшу нашу не обижайся, от развода она еще не отошла…
Дальше я только слушал.
— Да, Севка ее оказался настоящим мерзавцем!
— Как попал в телевизор, так и скурвился!
— Помнишь, Васильна газету приносила, где Севка Катькин на море с толстым старым мужиком за ручки ходит?
— Да то, небось, этот, как его, фотошоп! Мыслимое ли дело — жену-красавицу на мужика поменять?!
— Так она потому и ходит такая — как в воду опущенная!
Хм-м, а это многое объясняет! Ладно, пойдем дальше.
— То есть соперника у меня нет? А то я подумал, что это из-за него Катя смотреть на меня не может.
— Нет у нее никого, — со знанием дела заверила меня Семеновна, — мы бы знали.
— И даже кошка старая померла прошлой зимой, совсем одна осталась Катюша, — утерла глаза Петровна и погладила своего сибиряка.
— Алка, подружка, только в гости приходит.
— Ну и бабка в Михайловке живет.
— А родителей у нее то ли нет, то ли не общается…
— Не видели мы их никогда, а Катя с Ивановной — бабка ее Валентина Ивановна — никогда о них не рассказывали.
В общем, операция прошла успешно. Мы просидели до семи, и к нам присоединились Васильевна с Захаровной. Узнал я о Кате очень много нового: и что детей у них с мужем не было из-за проблем у Кати, и что Сева этот заднеприводной денег у нее стребовал, уходя, и теперь Катя в долгах. И еще кучу всякой информации вплоть до того, что розы Катя не любит, а вот тюльпаны даже очень. В конце посиделок, я отдал своим новым знакомым все конфеты, поклялся, что Катю не обижу, попросил не говорить о моем приезде, потому что теперь буду искать к ней подход, основываясь на их советах, пообещал посидеть с ними еще как-нибудь и даже оставил свой номер телефона для связи, а потом попрощался и уехал.
Теперь я точно знал, что Кате необходима моя помощь, и шарахается она от меня не потому что кто-то есть или я не нравлюсь, а потому что она просто очень боится обжечься.