— Это, дорогой, называется карма! — злорадно сообщила я ему, хотя стоило задуматься и о своей карме.
С ней тоже что-то явно не так. Иначе почему на меня все в один момент навалилось?
— Называй как хочешь, но тебе придется меня впустить, или я сегодня же выставлю дом в Михайловке на продажу! — перешел к угрозам Сева.
А вот это вот серьезное заявление. Воздух будто вышибло из легких, как от удара под дых.
— Какой же ты… А, делай что хочешь! — махнула я рукой и поспешила в подъезд.
Просто не хотела, чтобы он видел мои злые слезы. А гормоны не оставляли возможности их сдержать.
Гад! Какой же он гад! Правильно Алла его называет! Но, вообще, я сама дура.
Соседки расступились, пропуская меня, и вновь сомкнули ряды, отрезая от Севы. Я знала, что даже если он попытается за мной побежать, они его не пропустят. Но он не попытается. Он пойдет другим путем. В нашем жилищном вопросе остались для него лазейки, которыми, я думала, он никогда не станет пользоваться из-за остатков порядочности, но нет. Нет там никаких остатков.
В этой квартире я жила с бабушкой с шести лет. С тех самых пор, как матушка сдала ей меня с рук на руки и укатила искать лучшей жизни в Австралию. А отца своего я никогда не знала.
Сева же приезжий. Когда мы с ним познакомились, он работал в Останкино осветителем и снимал комнату в коммуналке в нашем доме. А когда дело дошло до свадьбы, бабуля решила оставить квартиру нам и перебраться в избушку в Михайловке, что досталась Севе от деда. Естественно, сделано все было по-родственному, неофициально, и когда я отдавала ему миллион, подразумевалось, что это плата за бабулино дальнейшее проживание в доме, но по каким-то причинам бывший решил договор нарушить. В принципе, могу представить по каким: Сева хочет еще денег.
Стоил домишко в Михайловке, наверное, чуть больше миллиона, и, скорее всего, бывший муж сейчас вынуждает меня либо доплатить ему эту разницу, либо поселиться у меня в квартире — бр-р-р.
Можно, конечно, забрать бабушку с миллионом в придачу, да и пусть продает дом, тем более я и так хотела ее забирать. Но это же было бы зимой. А сейчас у нее там грядки. И собака. И две кошки… Боже! Как ей сообщить, что придется навсегда переехать в каменные джунгли?
Еле-еле попала ключом в замочную скважину. Руки от расстройства дрожали. Вошла в квартиру и разревелась. Так мне себя стало жалко! Ну за что, за что на меня именно сейчас все это навалилось? Ну что я плохого сделала, чтобы теперь расплачиваться?
Слезы высохли, как по волшебству. Единственный нечестный поступок, который я делаю прямо сейчас — держу в неведение Емельяна. Бабушка с детства мне вдалбливала, жизнь — бумеранг. За все приходится платить. И я уже давно правдивость ее слов проверила на своей шкуре. Что ж. Если я хочу спокойно выносить ребенка — придется серьезно поговорить с Емелей в самое ближайшее время.