Цветы были его единственной любовью. Даже дочь на их фоне проигрывала по всем фронтам. Ее он выращивал без особой ласки, не давая ни единой надежды на светлое будущее. Да и какое будущее может быть у проклятой?
Мне было жаль ее. Жаль, потому что я прекрасно понимал, что все ее капризы — лишь способ привлечь к себе внимание отца. Когда-то так и было, а сейчас такое поведение просто вошло в привычку.
— Достойно, — несколько приукрасил я правду, справедливо оценивая возможности принцессы.
— Это хорошо. Сделай так, чтобы она осталась там. Чем больше времени она проведет с императором, тем больше будет шансов его отравить.
— Я не могу находиться подле нее постоянно… — попытался я вразумить правителя, напоминая, что в няньки никому не нанимался.
— Сейчас это твоя первостепенная задача, раз нет другого варианта его устранить. Или есть? — резко подался он вперед, впиваясь в меня взглядом.
— Демоны на это не способны, — ответил я в который раз.
— Тогда не испытывай мое терпение и отправляйся сейчас же. Кем бы ни был император, яды брали и не таких.
Спорить я не стал, как не стал и доказывать королю, что подставлять под удар свою дочь — это низко. Навряд ли императора возьмет яд, даже самый лучший, самый концентрированный, а потому этот поступок еще аукнется венценосной особе. Жаль, что жадность не дает смотреть правде в глаза и здраво оценивать свои возможности.
Не собирался слушаться приказа. Над Луденом стояла глубокая ночь, когда я, наконец, смог вернуться в особняк. Хотел лишь переодеться, однако эмоции сейчас оказались сильнее. Погладив спящего Аскера по волосам, я привычным жестом накинул на него одеяло. Мальчишка каждую ночь сбрасывал его на пол, а потом жался ко мне в поисках тепла.
Девочки тоже спали. Близняшки уже едва ли помещались на кровати по бокам от Дианы, но все равно обнимали ее, прижимаясь с обеих сторон — так по-детски доверчиво.
Поцеловав спящую Диану, погладил ее руку, лежащую поверх одеяла. Даже во сне она старалась закрыть дочку от чужих глаз.
Рассвет может быть разным. Он может быть ленивым, как солнце, медленно выкатывающееся из своего укрытия. Он может быть ярким, так похожим на красочный закат, когда все вокруг пропитано свободой, ветром перемен. А может быть неожиданным. Неожиданным, как удар в челюсть, прилетевший совершенно заслужено.
— Еще раз ты, демоническое отродье, применишь ко мне свое внушение, я тебя на костре сожгу, ты меня понял? — прошипел Далар, радушно встретивший меня на первом этаже особняка.
— Я хотел бы объясниться, — спокойно ответил, потирая пальцами нижнюю челюсть.