Маньяк, именно так для себя я определила этого наглеца, встал на колени, хватая ртом воздух. Он пытался мне что-то сказать, но только хрипы вырвались из его груди. Быстро, насколько смогла, я откатилась в сторону, а затем отползла к тому месту, где по моим наблюдениям должны находиться мои вещи. Мужчина сипел, а я, трясущимися руками натянула на себя костюм, подхватила купальник и полотенце. И, превозмогая навалившуюся усталость, направилась в сторону гостиницы.
— Ты. ведьма! — прохрипел насильник, заваливаясь на бок.
— Идиот, — мой голос дрожал, но я ответила пусть и неприлично для леди, но так, как смогла. Не рассказывать же ему, что несколько столетий назад в моем мире ведьм сжигали на кострах, еще не хватало, навлечь на себя опасность и здесь.
— Ты… — сипел мужчина, корчась на плитке и держась руками за лицо.
— Жить будешь, — зло предрекла я ему, обернувшись. И отчего-то твердо зная, что так оно и будет, — а вот с женщинами иметь дело сможешь ли теперь — вопрос.
Я ушла, не оборачиваясь, подавив в себе стойкое желание пнуть этого гада. Перед входом в гостиницу проверила, все ли на месте, засунула лямку от бюстгальтера в карман и пошагала в свой номер. Портье на миг оторвался от своей книжки и равнодушно стрельнув по мне глазами, снова уставился в свой текст.
До номера добралась только благодаря внутреннему упрямству. Странно, но чем больше я делала шагов, тем больше наваливалась на меня усталость. Буквально ввалившись в свой номер, я заперлась и упала, прямо на пол в прихожей. Сколько так пролежала — не помню. Одно я знала точно — мне нисколько не было жалко этого гада. Вот только осознание того, что я впервые в своей жизни использовала силу во зло человеку, почему-то расстраивало и давило.
Придя немного в себя, я потихоньку встала, еще раз проверила замок на двери. Затем, не включая свет, подошла к окну и уставилась на по-прежнему мерцающий в лунном свете бассейн. Мне не было видно, что там стало с похотливым маньяком, но я точно знала — он жив. Убить человека, наверное, я бы не смогла.
Именно с такими мыслями я стояла под душем, то под ледяной, то горячей водой. А еще яростно оттирая свою кожу в тех местах, где соприкасалась с этим мерзким человеком, осторожно касаясь появившихся ссадин. Едва стоило подумать, что моей кожи впервые коснулся посторонний мужчина, там, где надлежит прикасаться только мужу… Чувство омерзения, оно поднялось откуда-то из глубины и едва не переросло в тошноту. Я сползла по стене, упала на колени и застонала, боясь, что меня услышат. Слезы сами собой полились из глаз. Когда соленый поток иссяк, а я выбралась из ванной и свернулась калачиком на кровати, в голову пришла странная мысль. Я была уверена, что Ланс, по вине которого попала сюда, никогда бы не позволил себе так обращаться с женщиной. Как ректор он был строг, суров, но никогда никого не наказывал зря. Конечно, мне неизвестна другая сторона его личной жизни, к тому же именно мне предстояло делить мужа с любовницей, но… Но разговоров о подобной грубости или намёке на жестокость со стороны ректора не было ни в университете, ни за его пределами. Ну не слышала я, подобного о нем! А сплетни такого рода ходили бы обязательно, если бы он дал хоть малейший повод!