Боллард, Етта и Хауелл сидели в столовой внизу и с тревогой вслушивались в голоса, доносящиеся сверху из спальни супругов. Док и нянюшка были свидетелями первого их семейного скандала. Етта была горда, что Дори, наконец-то, проявила характер и настояла на своём, уж, больно она много власти над собой дала мужу! Прямо-таки, в рот ему смотрела! Переживала, правда, потом, расстраивалась, когда супруги уехали с Хауеллом, и малыша Макея – свет в окошке, отраду жизни, с собой забрали. Выходит, лучше бы Дори продолжала слушаться мужа.
Боллард тогда отнёсся к препирательству супругов просто с любопытством. Совсем иное дело сейчас. Нэпэйшни с угрюмой решительностью на лице задержался в столовой всего на минутку, чтобы попросить его, Болларда, и Етту позаботиться о семье, когда он уедет. И тут же поднялся наверх к жене, получив заверения, что его семья будет под их опекой. Вместе с Нэпэйшни в столовую вошёл и грузно осел на стул Хауелл. Одного взгляда на его, покрытое красными пятнами лицо, хватило доктору, чтобы понять, что случилось что-то из ряда вон выходящее.
Хауелл в красках описал сегодняшний день и свои усилия, которые он предпринял, чтобы отговорить Нэпэйшни от возвращения в родное племя. Но этот упрямый осёл (никак иначе Пенн не мог называть индейца) не слышал ни голоса разума, не воспринимал логику, не откликался на призывы подумать о жене и детях, о себе самом, в конце концов!
Болларду и Етте стало по-настоящему страшно. Но ещё страшнее стало им тогда, когда супруги спустились к ним в столовую, и Дори объявила, что в племя осейджикау они поедут всей семьёй, вместе с детьми.
– Святые угодники! – всплеснула руками Етта, – Спаси и сохрани! – и залилась слезами.
Доктор крякнул от неожиданности, и, чтобы как-то переварить столь шокирующее заявление, трясущимися руками начал набивать трубку табаком. Хауелл уставился на Дори и подумал о том, что либо эти двое одновременно сошли с ума, либо с ума сошёл он один. И что второе по законам медицины более вероятно, чем первое. А ещё – если он сумасшедший, то все ли сумасшедшие ощущают себя такими же разумными существами, каким ощущает себя сейчас он? Мысли Хауелла крутились по кругу, и он так и не пришёл ни к какому выводу (косвенно это подтверждало, что с ума, всё-таки, сошёл именно он), когда раздался вопрос дока, обращённый к Нэпэйшни:
– Вождь Хотото умеет держать слово?
– Да! – твёрдо ответил индеец.
– Тогда мы сделаем так: я поеду с вами. Если вождь поклянётся, что племя не причинит вреда детям, мы также вместе продолжим путь. Если он не сможет гарантировать их безопасность, я с детьми вернусь домой. А вы с Дори сами определяйтесь, как вам поступить в том или ином случае.