Они кубарем скатились с высокого берега, чудом не переломав кости. Только покорябались о выступающие корни деревьев, да вымокли в воде. Вскарабкались по такому же крутому противоположному берегу и углубились в лес. Через несколько часов блужданий в голове Анхелики начала тревожно биться мысль, что спонтанный побег без подготовки был не такой уж хорошей идеей. Очень хотелось есть, и ещё мучительнее – пить. День плавно перешёл в вечер, начало темнеть. Лес никак не кончался. Но даже если они выберутся из него и окажутся на берегу моря – что делать дальше? Ждать проходящего корабля? Сколько? День? Неделю? Месяц?
Когда под её ногой хрустнула ветка и она, вдруг, охваченная со всех сторон сеткой, взлетела вверх, она испугалась, конечно, ойкнула, но и испытала какое-то необъяснимое облегчение – хоть какая-то определённость. Опять же и место для ночлега найдено. В недосягаемости от ночных ползучих гадов. На помощь к ней кинулся Доминго, и тут же взлетел рядом в точно такой же сетке. Ладно, будем спать, утром придумаем, как выбраться из ловушки…
Но утром ничего придумывать не пришлось. Ночью их разбудил свет факелов и веселые голоса пиратов. Их сетки ловко срезали с деревьев, как кокосы с пальмы, и так в сетке и отволокли обратно в лагерь. Бросили в разные каморки, дали по глотку воды и ломтю хлеба, и, после этой «щедрой» трапезы, крепко связав руки и ноги, оставили досматривать ночные сновидения.
А на утро состоялся суд.
5
Хмурый, заросший щетиной Френсис сидел на высоком стуле в качестве судьи. Перед ним прямо на земле расположились пираты. Анхелику и Доминго вывели из своих каморок не покормив, только разрешив справить утреннюю нужду. У Анхелики сжалось сердце. Нет, не от предстоящего фарса под названием «суд», а от вида бедного своего друга – на Доминго не было живого места.
Конвоиры поставили беглецов по левую руку от главаря. С правой стороны встал Бом-Брамсель. Как догадалась Анхелика, он предназначался на роль обвинителя. По его специфическому слогу она поняла, что Бом-Брамсель был из судейского сословия. Стороны защиты в пиратском суде, видимо, не предусматривалось.
Бом-Брамсель гнусавым голосом зачитал обвинения. Анхелике вменялось в вину пренебрежение гостеприимством и чёрная неблагодарность. К этим же обвинениям в сторону Доминго были добавлены ранения восьми человек в правую руку, что лишило последних участия в ближайших налётах и, соответственно, доли в добыче, и организация побега. Анхелика было дёрнулась возразить, но Доминго остановил её горячим шёпотом: «Сеньорита, заклинаю Вас, молчите. Будет только хуже!»