— А где же танцы? — и ее подруга отвечает:
— Начнутся с минуту на минуту, — и со значением улыбается.
Хочу провалиться сквозь землю! Буквально. Ничем это Алексу не поможет… глупейшая затея. Гляжу на Бастиана, а тот — на Алекса, не отводящего взгляд от шеста.
— Я ухожу отсюда! — кидает парень с ожесточением, от которого едва удается разжать зубы. Звуки выходят шипящими и почти пугающими…
Правда, сбежать ему не удается: музыка в зале замолкает, свет приглушается — все внимание на сноп прожектора с металлическим шестом посередине. Мы глядим на него, как завороженные, а потом появляется она… в чем-то невообразимо коротком, смутно напоминающем юбчонку школьницы-первоклассницы с огромным бантом в волосах. Высокая грудь едва скрыта кружевным топом, ноги на десятисантиметровых шпильках.
Я сглатываю… и что-то с грохотом падает на пол (надеюсь, не челюсть одной из наших старушек), а потом музыкальная композиция заполняет собой притихшее было помещение клуба, и Эстер — а это именно она — начинает свое плавное скольжение по пилону.
Не могу отвести от нее глаз, с трудом узнавая в нескромной танцовщице девушку Алексовой мечты. Ту, что разбила ему сердце и казалась почти идеальной…
— Она ведь не станет раздеваться, не так ли? — вопрос фрау Риттерсбах приводит меня в чувства, и я встряхиваю головой.
— В этом и заключается суть стриптиза, Хайди, — желчно произносит Алекс, запуская руку в карман. — Уверен, вам понравится ее грудь! — и взмахивает в воздухе смятой двадцаткой.
— Какая срамота! Меньше всего мне хочется смотреть на ее грудь. Я думала, мы будем танцевать…
— Хотите присоединиться? — указывает кивком головы на танцовщицу, и маленькая старушка, подавившись то ли слюной, то ли своим безграничным возмущение, громко откашливается в кулак.
Алекс выглядит на удивление бодрым и бесшабашным, так что я почти готова поверить: он не признал в красивой стриптизерше Эстер — только он узнал, слишком хорошо его знаю, чтобы сомневаться в этом.
— Давайте уйдем, — продавливаю сквозь враз осипшее горло, и Алекс глядит на меня с холодной насмешливостью, от которой мое сердце почти разбивается…
— Столько усилий и вдруг уйти? — осведомляется он, тем самым давая понять, что наши неумелые манипуляции разгаданы. — Нет уж, насладимся представлением по полной…
После чего выкатывается из-за стола и направляется ближе к сцене — смятая двадцатка все еще зажата в его кулаке.
Кажется, я выкрикиваю его имя — все как в тумане! — бегу следом, чувствую подступающие слезы обиды на самое себя: разве после этого он не возненавидит меня в большей степени, чем полюбит… Дальше — больше: Эстер вскидывает глаза, узнает меня и замирает прямо посреди танца. Так мы и смотрим друг на друга большими, испуганными глазами, и мужчины за передними столиками начинают выражать свое недовольство, призывая ее вернуться к прерванному занятию. Только та отмирает, прикрыв перекошенный рот ладонью (уверена, если бы не музыка, мы бы услышали ее глухой вскрик), а потом убегает со сцены… и такого уж точно никто не ожидал.