– Ты хотела защитить его.
Итан, все так же нелепо улыбаясь, положил ладонь на мой живот.
– Нам нужно дать ему хорошее имя. У тебя это получается лучше всего, Джули, – сказал он.
– Нет, – замотала я головой. – Ты не можешь быть настоящим! Ты не…
– Я никогда тебе не лгал, Джули.
– Убирайся! Оставь меня в покое!
– Джули!
Едва держась на ногах, я оттолкнула его и бросилась прочь, не думая куда бегу. Если то, что он говорил, правда, если я беременна, а я уже не доверяла ничему из того, что творилось вокруг… Если во мне развивается плод…
Я спотыкалась на этом если, не в силах закончить мысль, а сердце стремилось выпрыгнуть через глотку. Итан бежал следом. Он пытался меня остановить.
Дверь мед.отсека я закрыла у него перед носом и заперла магнитным ключом, вшитым в комбинезон. Пробежалась глазами по пробиркам, что заполняли все свободное пространство стола, и креслу, установленному в центре. Итан продолжал ломиться внутрь, он стучал и что-то кричал, но звуки не проходили внутрь.
В аптечке корабля не были предусмотрены тесты на беременность, но мне достаточно было сделать анализ крови…
Гонсалес нашел меня утром двадцать пятого луна. Я всегда вставала раньше и делала все необходимые замеры на себе, а после дожидалась на прием капитана. Вторая подряд проба крови показывала невероятное. Я ждала ребенка. Гонсалес настаивал немедленно сообщить об этом в Центр, я просила дать отсрочку для более детального анализа. Он был непреклонен. Тогда в поле зрения мне попал портативный лазер, используемый для операций, как прежде использовали скальпель.
Вот почему Гонсалес выглядел так, будто его кое-как утрамбовывали. Его конечности не были сломаны, их отрезали лазером уже после того, как он умер.
Я это сделала.
Осознание прошибло меня вместе с холодным потом. Не осознавая, что делаю, я схватила лежавший среди пробирок лазер, тот же самый, каким резала тело капитана, и забралась на кресло. Ремни позволяли зафиксировать тело в нескольких местах разом, я использовала только те, что сковывали мой живот и верхнюю часть ног, оставив руки свободными. Голосовой командой включила камеру и настроила ее так, чтобы все видеть.
Ящичек с анестетиком крепился к правому краю стула, что было удобно, как и то, что жидкость выпускалась в готовых для инъекции шприцах. Пытаясь дышать не так часто, я вколола анестетик в плечо и откинула голову на спинку.
Лоб покрылся испариной, руки дрожали. Я собиралась вырезать это из себя.
За дверью больше не раздавалось ни звука. Итан ушел. Кем бы он ни был, он сделал со мной это еще до того, как стал Итаном, странным парнем из детских воспоминаний, с которым я делилась своими страшными секретами. Непорочное зачатие? Плевать. Оно питалось моими соками, вынуждало убивать и блокировало мою память. Пусть я никогда не увижу дом, не смогу поцеловать мою Эмили, но я убью себя, если не вытащу это.