– А как допрашивали, дикари ведь не говорят? – выкрикнул кто-то из толпы.
Инспектор, длинный и сухой, как жердь, обернулся в сторону вопрошавшего:
– Как вы можете видеть, существу перевязано ротовое отверстие для предотвращения возможности применения грязного колдовства. Посему эта дикарка не может продемонстрировать честному народу свои речевые способности, которые, однако, наличествуют в должной мере для осуществления допроса.
Толпа недовольно загудела. Вперёд пробилась растрёпанная раскрасневшаяся женщина в простом платье и заляпанном ситцевом фартуке:
– Господин хороший, так отчего же заразу прямо сегодня не спалить? А ну как она за вечер и за ночь на всю округу проклятие напустит?
Служитель Ордена Инквизиции покачал головой:
– Невозможно, уважаемая. Проклятие невозможно по причине обездвиживания существа, ввиду наличия кляпа в его, точнее её, зубах, а также вследствие действия Святого круга, который будет установлен с наступлением темноты.
– Да понятно всё. – Стоящий рядом с женщиной приземистый мужичок в штопаной холщовой рубахе плюнул в сторону столба. – Есть же которые не верют в дикарей и прочую лесную дрянь, потому и привязали её тута, чтобы это, как его, народ праведный пришёл и, как его…
– Удостоверился, – подсказал кто-то сзади.
– Во, точно, – с готовностью кивнул мужик и снова сплюнул. – А я это, как его, уже поглядел и больше не хочу, значит.
Фред и Лиза подошли близко – насколько позволяла натянутая искателями цепь вокруг деревянного помоста. К наскоро отёсанному сосновому столбу была крепко привязана лесная эльфийка. Тонкая и жилистая, в одной лишь изодранной в клочья юбчонке из мягкой коричневой кожи и короткой, в пятнах крови, измятой рубашке – местной, так как, по слухам, ведьмы по лесу бегают с голыми грудями, чтобы легче было заманить в западню какого-нибудь зазевавшегося дровосека или грибника. Лицо и руки дикарки украшали переплетающиеся тёмные татуировки, особенно устрашающе смотрелись они на её мертвенно-бледной коже здесь, под солнечным светом, среди бела дня. Кое-где красовались свежие синяки и ссадины, а вот когтей видно не было, как и самих пальцев, поскольку запястья её стянуты были за спиной. Уши тоже не были во-о-от такими. Маленькие и заострённые, они лишь слегка выглядывали из волос. Лиза осторожно просунула руку под локоть брата, вцепилась в рукав ученической мантии похолодевшими пальцами.
– Ты… чуешь? – тихо прошептала она.
Фредерик медленно выдохнул и кивнул. В крови эльфийки магии было на десять профессоров-Сморчков. Дикой, сияющей, первозданной магии, не скованной обетами, законами и правильным магическим образованием. Чистой и бурной, как горный ручей, отравленной лишь страхом и невыносимой болью.