Я хотела было ответить на ехидство дикого эльфа, но внутри меня что-то дрогнуло – и я промолчала. Теперь я знала о том, что у Гаэласа когда-то были дети, которых он потерял во время войны, и это горькое знание не давало мне думать о нём по-прежнему, как о полумёртвом колдуне, оставившем душу в междумирье среди теней. Во всяком случае, мне не хотелось больше считать его мертвецом, как советовал Лейс. Независимо от того, чего там требуют ритуалы некромантии. Между тем у моего спутника уже зародилась новая сумасбродная идея. Я удивлялась: как ему удаётся выживать с головой, в которую каждый день приходят новые и новые предательские безумства, одно круче другого.
– Сония, ты умеешь ездить верхом? – спросил он, когда мы покончили с посудой и бродили по краю лагеря. Как и следовало ожидать, командир отряда велел привязать не любимых скакунов, а Матса, и теперь волчонок заходился лаем от негодования.
– Мне случалось пару раз, но я бы не сказала, что умею, – хмыкнула я, вспомнив наше с Раминой путешествие из Вестена в Ольден.
– Ты ведь знаешь, что лесные эльфы к любому зверю могут найти подход. – Он сложил руки на груди и с прищуром взглянул на меня зеленоватыми щёлочками глаз. – Мы можем взять самых быстрых лошадей…
– Лейс! – воскликнула я в сердцах. – Твой покровитель, должно быть, безумный бог Брелас Дур!
– Почему? – показав ряд мелких зубов, улыбнулся эльф.
– Сначала ты боялся возвращаться к Гаэласу, потом предал и обокрал Роба и Снори, силой притащил меня сюда, а теперь ты то предлагаешь мне сразиться с некромантом, то хочешь снова бежать?! Кто же тебя поймёт, если не безумные духи и их предводитель?
– Я лишь ищу выход из сложившейся ситуации, – пожал плечами Лейс.
– Из той, которую сложил ты сам! – горячо возразила я. – Глядя на то, как ты каждую минуту желаешь обмануть всех вокруг, я не могу даже возненавидеть тебя как следует! А ведь именно мне следовало бы воткнуть тебе шпильку в ухо, когда ты спишь!
– Сония, – почти пропел он, приобнимая меня за плечи и разворачивая лицом к себе. – Ты никого не можешь возненавидеть, твой белый огонь защищает тебя от всех низменных и порочных чувств. Но ты не знаешь, что задумал Гаэлас. Ты всё видишь в своём особенном, безупречном свете…
Это я-то вижу в безупречном? Я вздохнула, мягко снимая с себя руки Лейса и качая головой. Мне казалось, к своим восемнадцати годам я успела увидеть все стороны жизни: благочестивые лица горожан, приходящих в церковь Ксая на исповедь и зажигающих жёлтые солнечные свечи в честь добрых желаний и свершений. Разъярённые лица тех же самых людей, когда глаза их заполняли крепкое вино, самогон и злоба. Отчаявшиеся лица, умоляющие о подаянии на кусок хлеба. Заискивающие, обвиняющие, плачущие… Что бы ни задумал некромант, я ясно видела, что он не собирается причинять мне зло. И вот теперь Лейс, подхалим и негодяй, не моргая, смотрел мне в самые зрачки и убеждал в обратном.