А потом где-то всплыла накладная, подтверждающая перемещение из механомонтажного цеха оборудования, заявленного заводом как уничтоженное. Всё вывезли за сутки до пожара. Серийные номера, виды маркировки, подписи – всё находилось в одном документе. И теперь толстосумы из «Невской верфи» и белые воротнички из страховой охотились за бумажкой, оказавшейся в лапах какого-то идиота, решившего шантажировать первых и подразнить вторых.
Ким ждал почтового курьера. Конверт с оригиналом накладной должны были доставить до полудня. Видимо, идиота крепко прижали, раз он решил распрощаться с документом. Или таким образом «Невская верфь» устраняла соперников? Скажем, отправляя детективов, нанятых страховой, в подобные дыры?
Ким фыркнул и переместил раздражение на козий сыр. Сыр не оказал сопротивления и покорно расползся под зубцами вилки. Когда от завтрака остался только недопитый сок, детектив вышел в вестибюль. Фюрстенберг, торчавшая за стойкой администратора, даже не подняла глаза, хотя услышала его.
– Дайте угадаю: остальные постояльцы позавтракали в другое время?
Зеленоватые глазки Фюрстенберг заняли центральное место в линзах очков.
– А вы действительно детектив, господин Отцевич.
Ким кашлянул, безошибочно распознав хладнокровный сарказм.
– Я собираюсь подышать свежим воздухом. Будьте любезны, отправьте за мной кого-нибудь из персонала, если прибудет курьер с письмом на мое имя.
– Именно так я и поступлю, господин Отцевич. И не забудьте накинуть плащ: снаружи промозгло.
Ким кивком поблагодарил ее и поднялся на второй этаж. И опять звуки словно растворились в удушающей, ватной атмосфере гостиницы. Детектив подошел к двадцать шестому номеру и прислушался к сосущей тишине внутри. Ничего. Он отступил, и под его весом скрипнула половица.
Из-за двери раздалось приглушенное женское хихиканье.
Ощутив легкий стыд, Ким поспешил к себе. Забрал плащ, после чего заглянул в саквояж. Среди личных вещей лежал револьвер, заблокированный в наплечной кобуре. Оружию было спокойно среди сменного белья, и Ким тоже успокоился.
Детектив пересек вестибюль и выбрел наружу. Фюрстенберг никак не отреагировала на это. Снаружи действительно гулял холодный ветер, таща в себе сырость. Бежевый плащ детектива затрепетал, будто флаг, которым обернули тучного манекена. Болотистые равнины по-прежнему курились блеклой дымкой.
Старательно игнорируя собаку-демона с тощим брюхом, сторожившую парадный вход, Ким сошел со ступеней. Пригляделся к подъездной дорожке. Гравий плохо подходил для ловли следов машин, но это не помешало детективу прийти к очевидному выводу: за последние сутки его «Победа» была единственным транспортом, навестившим это скорбное место.