– Смотри, смотри, – не глядя хлопала она маму по пальто. Отвлечёшься на миг – и морок развеется.
Напрасно Маша продолжала бороться с желанием моргнуть. Наваждение исчезло.
– Это техническая станция, – тихо пояснила мама. – Пассажиров туда не пускают.
– Почему?
Мама молча возвела глаза к потолку.
Катя непременно бы ответила. Она почти взрослая, многое знает.
Поражённая мелькнувшим видением, Маша не могла даже думать о чём-то другом, а подъезжая к "Площади революции" всё позабыла. Они вышли из вагона на тёмную платформу. Страшновато здесь было, как у приоткрытого шкафа в сумерки. Полноводные людские потоки растекались по станции. То затихали, то били ключом, пересекались, но не смешивались.
– Мама… – восторженно выдохнула Маша.
Гигантские статуи замерли на постаментах как живые. Не одна, не две – целая галерея. Мама спрятала улыбку:
– Пойдём.
Они торопились – заканчивалось время посещений в Катиной больнице, ворота закрывались – но уйти просто так не могли.
– Если потереть собачий нос, случится что-нибудь хорошее, – прошептала мама в самое девочкино ухо. Гул подземки почти заглушил её севший голос.
Бронзовую собаку Маша заметила издалека по блестящей натёртой морде.
Люди спешили по своим делам, не забывая исподволь коснуться статуи.
– Можно?
– Конечно.
Маме пришлось поднять Машу на руки, иначе девочка не дотягивалась. Красивая жилистая пёсья морда смотрела вдаль.
Вот кто обожает собак – так это Катя. У сестры всюду собаки: и на рюкзаке, и на облезлом брелоке от ключей.
"Собаченька, пусть она поправится и вернётся", – всем сердцем загадала Маша.
– Давай быстрее.
Маша как раз раздумывала, не усилить ли магию собаки, поцеловав ту в сияющий кончик носа. Решила не рисковать. Мама раздражённая, заругает.
Хотя не сама ли мама строго-настрого запрещала трогать разные вещи в метро? А сегодня – на-те, пожалуйста, Машу подсаживает. Ворчала ведь: "подхватишь заразу". А теперь тереть статую – к удаче. "Подхватить заразу" не похоже на выигрыш в лотерею.
Бронзовый петух глядел с укором. Не одобрял людское суеверие.
В переходе встретили Чудо-в-перьях. Так мама и бабушка называли печальную беременную девушку, дни напролёт стоявшую у стены, опустив глаза.
"Никак не разродится бедная, уж года два," – сочувственно качала головой Ба. Мама соглашалась, а Маша тщетно пыталась выяснить, почему ребёнок до сих пор не появился. Взрослые отнекивались, Катя хохотала. Поди, разбери.
Они перебирались целую вечность на красную ветку. Ножки у Маши устали, колготы под толстыми штанами сползли, собрались неудобными складками.