— Кто-то... кто был бы тебе опорой. Защитой.
— Зачем ты спрашиваешь? Ты же и сам видишь, что нет.
— Яна. Никому ничего не рассказывай. Будут вопросы — скажи, что отдыхала. Меня в твоей жизни не было. Ты запомнила?
— Да, конечно, — произношу упавшим голосом. Ситуация, вроде, очень проста. Но верить не хочется. — И меня в твоей — тоже. Запомнила.
Машина вновь тормозит. На этот раз на обочине. На этот раз Роме удаётся завладеть моим ртом, и мужчина по глотку отпивает мою душу. А я медленно провожу ладонью по его волосам. И стараюсь прижаться к нему покрепче. Наверное, не увижу больше никогда.
Он отрывается от моих губ, отпускает меня и затылком бьется о подголовник. А мне от его слов становится холодно и зябко.
— Ты ж маленькая ещё. Ну куда ж я лезу...
Тут его мобильный оживает. Он недовольно смотрит на экран и, проводя пальцем по экрану, прикладывает телефон к уху, не произнося ни слова.
Я слышу, не четко, правда, но различаю, порции отборного мата. Беркут даже не морщится, лишь слушает с каменным лицом. А после отвечает:
— Не суетись. Все в ажуре. Пусть получает свою партию и успокаивается. А дальше дело за нами, — я уже не разбираю ни слова, но мужчина просто отсекает дальнейший поток слов. — Занят я. Все.
— Поехали, — жестко, безапелляционно, холодно. Я, кажется, не смогла воспользоваться тем шансом, который мне выпал две минуты тому назад.
Пока Рома сделает небольшой круг по одностороннему движению, пройдёт ещё минут пять.
— А у тебя есть кто-нибудь?
Раньше это казалось странным. А теперь... я вполне готова поверить, что у него вообще нет женщины. Ни здесь, ни где-то в другом месте.
— Нет. Я одиночка, — Рома смело подтверждает мои слова. — Так проще. Нет риска, что близким сделают больно.
С этими словами меня прошибает холодный пот.
— Но кто-то из родных ведь есть. Тот, кто тебя любит, мама, например. И с ними ведь ты общаешься.
— В моей жизни нет никого. Вообще. И тебя не должно быть. Точка.
Я не знаю, как описать то, что творится в душе.
Он суровый, немногословный, жесткий. Но так хочется подарить ему хоть немного мягкости и тепла. Ему ведь это нужно, правда? Всем ведь это нужно, любому человеку...
Ругая себя последними словами, я осмеливаюсь положить руку на его широкое колено и с опаской, тихо выдавить из себя:
— И, тем не менее, я есть, Ром. Я же здесь. Рядом сижу...
Мужчина тут же накрывает мои пальцы своей широкой ладонью. Я наслаждаюсь уверенным прикосновением. И с опозданием замечаю, что машина остановилась у подъезда.
— Почему нельзя просто взять мой номер телефона, чтобы позвонить, когда будет возможность? Чтобы спросить как дела? Разве в этом есть что-то страшное?