– Договорились.
– Как я вас узнаю?
– Достаточно того, что я узнаю вас сам.
– Как? – рявкнул прокурор, снова начиная раздражаться. – Бросьте ваши игры!
– Ну хорошо, – сдался я. – У меня в руке будет книга с вложенной газетой.
С первых минут было понятно, что клиент мне достался упертый и наивный вплоть до глупости. Вычислить в толпе прокурора было делом элементарным, если не сказать примитивным. Конечно, не исключался фантастический вариант, что Матушкин в прокуратуре проработал без году неделю и его организм еще не научился синтезировать фермент, приводящий к образованию в районе макушки сверкающего венца. Но это было маловероятно, обычно сие украшение на голове появляется после прохождения первой студенческой практики в прокуратуре и сопровождает хозяина до его кончины. Мне самому стоило больших трудов избавиться от такого же и, кстати, совсем не факт, что удалось провернуть эту ампутацию до конца.
– Какой газетой?!
– По-моему, особой разницы нет. Но если вы настаиваете, то я специально куплю ваше любимое издание. Кстати, а к книге у вас претензий нет? Будут конкретные пожелания?
– Хватит ерничать!!! – заорал телефон в моей руке, а в оглушенном ухе послышались трели колокольчиков. – Я не люблю сюрпризов и случайностей! Нужно все предусматривать!
– Согласен. Извините.
Сообщив название газеты, вернее с досадой выплюнув его, Матушкин бросил трубку.
Естественно, он опоздал. Ни через час, ни через полтора возле библиотеки на Пушкинской не было никого, кроме случайных прохожих да студенток филфака. На мое счастье выдался жаркий день и чуть ли не все юное поголовье будущих русистов и преподавателей литературы предпочло занятия на свежем воздухе душным аудиториям. Я себя ощущал ботаником в дендрарии, с восторгом созерцая раскрепощенных и демонстрирующих доступность юных прелестниц в допустимом минимуме одежды. В общем, время ожидания я провел с пользой, отдохнув визуально и помечтав о греховном.
Матушкин появился с опозданием на два часа. Лишь увидев дерганного, озирающегося типа в мятом сером костюме и клетчатой рубашке под скособоченным синим галстуком, я сразу понял, что это он. В этом случае даже наличие короны не требовалось. Весь его вид просил, умолял, вопил о помощи. Груз многодневной усталости на поникших плечах, пергаментное выцветшее лицо, вместо глаз черные провалы, губы яростно сжаты в тонкую истеричную линию.
Перехватив взгляд, я приветливо помахал книгой с вложенной газетой. Матушкин отреагировал странно – дернулся как от удара и отпрянул, я даже испугался, что он убежит. Но нет. Через мгновение прокурор уже стремительно направлялся к моей скамейке.