Поначалу стало даже легко и я себя почувствовал парящим в невесомости без страданий и боли. Но потом все закончилось. Сначала противно запищал прибор на моей руке и мгновением спустя прилив блаженства сменился захлестнувшим меня шквалом страдания. Я на собственной шкуре понял, о чем говорил врач несколько минут назад, опасаясь не довезти меня. От боли я не раз терял сознание и выплывал из липкого небытия в сопровождении терзавших кошмаров моего реального прошлого, вернее одного единственного, но с разным исходом. Снова вертолет, снова кушетка, снова взлет, снова боль. Вот только вертушка была не чистенькой иномаркой, а старым гремящим армейским транспортником, битком набитым такими же ранеными. Город был не уютным летним Сочи, а забытым в кровавых девяностых годах прошлого века слякотно-осенним Гудермесом. И болело не все тело, а развороченная осколком нога, но болела так, что не помогали никакие обезболивающие и ни стонать, ни терпеть боль не было сил. В реальности меня, молодого офицера военной прокуратуры южного военного округа, чудом уцелевшего в мясорубке той идиотской войны, благополучно довезли до Владикавказа, прооперировали и даже спасли ногу. В кошмарах же я горел в падающем вертолете, бился на операционном столе во время ампутации ноги без анестезии прямо во время полета, безуспешно пытался выбраться из-под горы заиндевевших трупов в изодранной военной форме, тонул в озере огня вместе с обломками рухнувшего вертолета.
Когда я в очередной раз пришел в себя, то не сразу понял, что меня окружает тишина, что кушетка подо мной больше не трясется и что вертолет, похоже, стоит на земле. Неужели прилетели?
– И долго? – спросили знакомым голосом прямо надо мной, скорее всего тот врач, что принимал меня у конвоиров. Ему неразборчиво, но с явными нотками раздражения ответили снаружи.
– И как мы объясним, что места нет? Это же не автобус!
Снова неразборчивое бурчание издалека.
– Ну разве что так. Если контейнер стандартный, то можно и штабелем. Тушу сверху привяжем.
Вдруг все разговоры прекратились и скоро до моих ушей донесся шум подъехавших автомобилей. Захлопали дверцы, послышались крики.
– Это еще что? – услышал я и буквально кожей почувствовал, что говорили обо мне.
– Груз.
– Убрать! – не признающим возражения тоном приказал некто.
– Нет. При всем уважении. Наш груз приоритетный.
– Да ты знаешь, кто это?! – с яростью коршуна набросился на врача обладатель властного голоса. Вопрос был глупый, рассчитанный исключительно на мягкотелых особей, к числу который мой врач явно не принадлежал.