– Зачем?
– Скажи это лет через… – она прищурилась, задумавшись. – Короче, когда от волос останется пушок на макушке, третий подбородок будет о грудь тереться, задница заплывет жиром, а живот будет как бурдюк. В общем, когда однажды посмотришь на себя в зеркало и не узнаешь отражения. А может еще раньше. Например, когда какая-нибудь юная особа заявит тебе, что ты для нее слишком стар.
Она вдруг в упор посмотрела мне прямо в глаза и, вмиг посерьезнев, сухо спросила:
– Стоит спрашивать о твоей работе? Мне кажется, я имею право знать. После того, как посреди ночи пустила в свою квартиру, вымыла тебя, накормила и позволила собой любоваться.
– Запутался я, Лен. За дело взялся, а оно… Короче. Ничего не ладится у меня. Мистика какая-то. Куда ни сунусь – везде куча хвостов торчит. А выдерни любой…
Но она даже слушать не стала. Словно почувствовав что-то кислое или горькое, скривила лицо, а потом ее рука вдруг замелькала перед моим лицом, будто она отмахивалась от раздражающих слов. Я невольно замолчал, не решаясь продолжить едва начавшуюся исповедь.
– Короче, занимаешься тем же, что и пять, и десять, и пятнадцать лет назад. А помнишь, что ты мне говорил? Тогда, в парке.
Я напряг память, но кроме самого факта расставания ничего не вспомнил.
– Ну так, смутновато.
– То есть, не помнишь, – со снисходительной улыбкой констатировала она. – Ты божился, что утопишься, если и через год будешь ковыряться в чужом дерьме. До того тебе осточертело это ремесло. Было?
– Не совсем теми словами, но…
– Было! – за меня ответила она и вдруг резко села, сложила ноги по-турецки и, в каком-то раздражении схватив сигареты с прикроватной тумбочки, закурила. Лена всегда курила и старалась курить хорошие сигареты, даже когда на остальное денег не было. Но эти выглядели уж слишком хорошо и даже подумать было боязно об их стоимости. Такие сигареты при всем желании не назовешь «куревом», о дороговизне кричали внешний вид пачки, пафосное название «Джордж Карелиас» и шикарный аромат табака, мгновенно заполнивший комнату. Даже я, всегда равнодушный к подобным вредным привычкам других людей и все еще пребывающий в легком неадеквате после случившегося, в тот момент оценил глубину и разнообразие букета.
– Прошел не год, прошло пятнадцать лет. И ты все так же ковыряешься в чужом дерьме. И совсем не думаешь топиться!
И все-таки это прежняя Ленка. Пускай с новыми сиськами, подтянутой мордой и идеальной кожей, но все та же мнившая себя моей совестью Ленка.
– Ты это знаешь. Я это знаю. И еще мы кое-что знаем. Оба. Что я люблю тебя…