– Мама отравила их! – закричала дочь и указала пальцем на лежавших неподвижно собакена и кошку. – Она сумасшедшая! – Старшая бросилась прочь, к ней присоединился и сын, а маленькая продолжала плакать.
Корней склонился над животными.
– Что произошло? – Желваки гуляли на его лице, и я поняла, он в крайней степени злости. – Собирайся, повезем их ветеринару.
Я поднялась с пола. Корней взял собаку, я же завернула в полотенце кошку и поторопилась за ним. В дверях встретили встревоженную Марину Ивановну.
– Все хорошо? – спросила она, оглядывая нас.
– Еще не знаю, – процедил муж и вышел на улицу.
– Присмотрите за детьми, – тихо попросила я и поторопилась за ним.
Корней лавировал между машинами, сигналя, чтобы нас пропустили, я сидела позади, удерживая животных.
– Почему дети сказали, что это ты виновата?
– Не знаю.
– Почему? – надавил он, и я взорвалась.
– Да откуда мне знать, может, потому, что я их кормила?
Корней выругался.
Через несколько минут мы подъехали к клинике, над дверью которого горел фонарик в виде кошечки и собачки.
– Пошли. – Корней не смотрел на меня, только вытащил собакена. Мы зашли, передали животных на руки врачу, который сразу со своими помощниками начал проверять животных, заглядывать им в рот, тут же взял кровь и подключил и кошку, и собаку к каким-то бутылочкам, из которых по игле вливалась жидкость.
– Это поможет? – тихо спросила я, когда Корней сел со мной рядом в коридоре, в котором мы ожидали результата лечения.
– Не знаю. Возможно.
– А врач сказал, почему это произошло?
– Да.
– И? – Меня уже саму подкидывало.
– Животные отравились. – Он повернулся ко мне, – Скажи, ты это специально сделала или случайно?
Обвинение от детей еще ладно, у них обида и, вероятно, даже есть для нее все основания, но Корней? Я поднялась, но ответить не успела, вышел врач.
– Оставьте их сегодня на ночь, а завтра уже будет видно, выкарабкаются или нет.
Корней пожал ему руку, и мы вышли на улицу.
– Я работу потеряла. – Моросил дождь, падая мелкими каплями на лицо.
– Лина…
– Наверное, это уже не так важно, раз ты меня обвиняешь в том, что я могла убить. Пусть даже это не человек, но ведь живое существо. Убить! Я! – покачала головой в неверии.
– Черт, это не так. – Корней провел рукой по волосам. – Я ничего не понимаю, ты другая теперь, не та Лина, которую я знал. Моя Лина была мягкая, спокойная, веселая, а ты… жесткая. И порой очень странная. Поэтому и спросил, может, случайно. Ну там не то в миску насыпала или задумалась, или еще что. Не знаю…
– Знаешь что, Корней?
– Да?
– Иди ты ко всем темным, – пожелала ему и пошла по дороге.