Когда мы добрались домой, Карен, Конрад и Линда все спали, у них не было наших проблем, если не считать того, что они могли бы быть так любезны, чтобы лишиться сна от беспокойства за нашу судьбу. Мы не стали сразу будить их немедленно, а сперва достали несколько тюбиков с жидкой пищей, чтобы выдавить их сквозь фильтры. Мариэль повезло после внешнего обеззараживания она смогла снять свой костюм и поесть немного настоящей пищи.
Я предоставил Натану всё рассказать остальным. Он изложил всё по пунктам, не слишком утруждая себя коментариями и отступлениями.
Закончил он словами: - Очевидно они не опасаются нас. Они дают нам возможность улететь, не смотря на то, чтодолжны хорошо себе представлять, как эта ситуация видится нам. Они просят возможности объяснить... И я не совсем уверен, относится ли "они" к людям или к штукам, сидящим на их спинах. В любом случае, мы, возможно, предоставим им этот шанс. Нам нужно узнать больше. Мы должны остаться... по крайней мере, на двадцать дней.
- А затем? - Спросил Конрад.
Я огляделся, чтобы посмотреть не станет ли кто-нибудь спорить. Никто не стал.
- Это зависит от того, что мы выясним за это время, - сказал я.
- Ты серьёзно рассматриваешь возможность подвергнуть одного из нас заражению этой штуки? - Спросила Линда.
- А почему нет? - Ответил я. - Мы можем справиться с инфекцией, если потребуется. И их верховный прав. Единственным способом, каким мы, скорее всего, сможем понять, полностью и точно, что здесь произошло, это испытать это.
- Надеюсь, ты вызываешься добровольцем? - Сказал Линда.
- Возможно, - сказал я, не давая себя сбить. - Если ситуация покажется подходящей, возможно я и соглашусь.
- Ты слишком торопишься, Алекс, - вмешался Натан. - Давайте не будем начинать карабкаться по короткой соломинке, пока не предоставится возможность. Нам нужно решить ещё кое-что кроме этого.
- Но мы безусловно остаёмся, - сказал я. - Это уже решено.
- Не то, - возразил он. - Что нам нужно обсудить, так это - как мы можем подступиться к выяснению того, что нас интересует. Говоря прямо, вопрос состоит в следующем: имеем ли мы дело с чужим разумом, манипулирующим человеческими телами, или с человеческим разумом, который был пасивно изменён, или с человеческими разумами, котрые находятся в содружестве с чужим разумом, или что там ещё? Я спрашиваю не то, с кем мы имеем дело... Я спрашиваю, как мы можем выяснить это.
Последовало томительное молчание. Это был, конечно, определяющий вопрос. Как можно отличить марионетку от свободного агента? Как можно отличить пассивную модификацию от активного управления?