– Мы долго ещё будем базарить?
– Такое ощущение, что ты зла… может, плохо провела выпускной?
Сморщенное от недовольства лицо сразу разгладилось.
– Что ты!? Выпускной прошёл – просто супер! Я такого никогда не видела!!! Такие песни! Спецэффекты! Там был Burito!!! Никита Алексеев! А фейерверк!!! А шоу на воде?!
– Вот! Другое дело, – остановил поток восторга, который фонтанировал из меня, изливаясь на любопытного слушателя. – Такая ты мне нравишься больше. Закрепись на этой эмоции. Надеюсь, когда мы войдём в квартиру, ты будешь такой же довольной.
«Сомневаюсь, что Еве моя счастливая моська понравится…» – позволив себе сухое замечание лишь мысленно, улыбнулась отцу, закрывая шлем.
Отец захохотал, прекрасно понимая мои чувства, и завёл свой крутой «Harley», срываясь с места.
Застыв у подъезда, смотрела на железные двери подъезда, пока папа разговаривал с работником парковки, находящейся прямо напротив нашего… эээ… то есть дома, который когда-то был нашим.
– Сима, заводи свою «кобру». Станислав Игоревич обещал присмотреть. Шлем оставишь?
Скептически окинув взглядом парковку, огороженную хлипкой алюминиевой сеткой, отрицательно мотнула головой.
– Нет. Ты же знаешь, как я люблю, на ночь глядя, его полировать… – папа усмехнулся, прекрасно поняв мои опасения, и кивнул в сторону дальнего угла. Дядька остался возле шлагбаума, а я яростно зашептала: – «кобру» тут тоже не оставила бы! Ты уверен, что это хорошая идея?
На дворе темнело, и пусть Воронеж не был криминальным городом, но потерять папин подарок… это за гранью добра и зла для меня!
– Не выдумывай. Я «Харлей» не боюсь оставлять, а ты…
– Не надо было продавать гараж.
– Зачем он мне? Мы с тобой больше здесь не живём…
– Зато в гости приезжаем.
– Для гостей сгодиться и обычная парковка, боярыня Морозова.
– Это ещё что? – насуплено зыркнув на родителя, поставила «кобру» на подножку.
– Выделяю схожие черты между ней и тобой. Ты такая же упрямая.
– Глупости! Я просто рационально оцениваю шансы завтрашней встречи с байком… при отмороженности моего поколения.
– Всё! – захохотал папа, перехватывая поклажу из моих рук. – Идём, а то твой рационализм меня изничтожит раньше взглядов твоей матери.
Нажав две кнопки на железной двери, поднялись на лифте на девятый этаж элитной новостройки… ну, как – новостройки? Новостройки десятилетней давности.
– Они точно нас ждут? – нервозность давала о себе знать.
– Да. Я предупреждал о нашем приезде.
– А мама…
Папа только вытянул руку, чтобы позвонить в дверь, как та открылась, являя перед собой улыбающуюся Кристину Мотаеву – мою маму, красавицу и светскую львицу с активной общественной позицией. Уж не знаю, что женщина в это понятие вкладывала, но вставляла в каждое своё оправдание, извиняясь по поводу и без, передо мной или Евой, каждый раз убегая из дома.