– Чехи прирожденные бойцы, но слишком кровь любят. А уж кто раз в людей стрелял, тот границ не ведает, поверь. Да и те из них, кто постарше помнят, что мы в Чечне творили. Вот и представь, что будет в мирном городе, когда они русскую речь услышат. Жертв много будет, и по большей части среди гражданских.
– И что теперь с тобой будет? Может, обойдется?
– Нет, мать. Точное место, куда будут чехи выдвигаться, знали только трое. Все серьезно и домашним арестом на время расследования не отделаемся. Думаю, всех нас поселят на территории части, есть там у нас гостиница строго режима. Так что если домой не приду, не нервничай
– Да как не нервничать, Ваня. А может, на кого другого подумают?
– Тогда признаюсь. Единственно, могут решить, что случайное совпадение, но это вряд ли
– Эх, Ваня, Ваня. Что же ты наделал. 60 лет, а все в благородного играешь
– Прости, мать. Неудачно ты замуж вышла
– Дурак. Опять бы вышла и не задумалась.
На следующее утро сразу за проходной к полковнику Верещагину подошли два малозаметных господина с невыразительными лицами и настойчиво попросили пройти с собой. А он почему-то в этот момент думал лишь о том, что так и не съездил в этом году на могилу сына.
Попался в плен Мишка глупо. Подполковник послал прикупить еды, ну и водки, конечно, как без неё родимой на войне, в захваченный в самом начале марта городишко у границы с Белоруссией. Еще не помешало бы прикупить теплых вещей, но это уж как повезет. Когда началась войны, все считали, что всё закончиться через неделю, максимум две. Но прошло уже три, конца этой беде не предвиделось, а март выдался как назло холодным.
Мишке всегда был везунчиком, хотя со временем он стал понимать, что в большинстве своем благодарить надо не случай, а мать. Он был единственным ребенком, больше у неё никого не было.
Первый раз ему повезло, когда призвали, он отправился не в тьму-таракань, как большинство его ровесников, а в подмосковную, гвардейскую, краснознаменную, образцово-показательную дивизию. И не рядовым призывником, а водителем комбата. А должность эта престижней даже повара или хлебореза, считай никаких нарядов, бесконечных построений и прочей никому не нужной армейской чепухи. Да и мать Мишка мог видеть, ни как все, два раза в месяц во время увольнительных, а считай каждую неделю. Правда, пришлось подписать временный контракт, поскольку водителем комбата срочник быть не мог, но в тот момент это казалось неважным.
А все классуха его бывшая, Галина Андреевна, постаралась. Был он, считай её любимым учеником, да и без матери, которая была с ней в приятельских отношениях, не обошлось. Вроде муж у Галины Андреевны был большая шишка в армейских кругах, может даже генерал. Хотя и Михаил не промах, с 16 лет сидел за рулем, оставшегося от деда Опеля 90-х годов выпуска. Да и не только за рулем, за 2 года немец не единожды был разобран и собран заново. Не факт, что автомобилю это пошло на пользу, но в армии эти навыки пригодились.