— Это правда, что тебя обвиняли в корпоративном шпионаже? — спросил он.
— Да, — сказала я и опустила глаза в пол.
Дальше он вручил мне досрочно закончившейся договор и сказал отдыхать.
А на следующее утро ко мне зашла Берта и вручила мне, положенный гонорар, ведь магический договор не предполагал неоплаченные услуги.
Потом она же, правда, слегка опасаясь меня, дождалась, когда я переоденусь и держась поодаль, проводила на выход, посадила в местную повозку-машину, на которой я и приехала сюда. За рулем был тот же маленький пузатенький бородатый дядечка. Разговаривать не хотелось, не на такое прощание я рассчитывала.
Только Валера успел на прощание обдать теплым ветерком, послать мысли сожаления и просьбу «беречь её». Но кого я так и не поняла. Дед совсем из ума выжил.
Вот в таком эмоциональном раздрае я и покинула Рокенстаг.
Длинный гудок экспресса вырвал меня из неприятных мыслей. Когда взгляд стал более осмысленным я поняла, что уже нахожусь на вокзале собственного города.
Печально выдохнула. Надо же пропустила перемещение.
Встала, накинула на себя пальто, взяла сумочку. Затолкала туда договор, все что связывало меня с волшебной страной и отправилась на выход.
Вдохнула наш родной загазованный воздух и отправилась ловить такси.
Всю дорогу думала о словах Валеры, а то к чему я пришла, впервые за долгое время грозилось вознести мое счастье до небес. Если это то о чем я думаю. Поэтому быстро заскочив в аптеку, я уже на всех парах мчалась в квартиру, крепко придерживая сумочку, набитую золотыми монетами банка России. Удобно, конечно, и продумано. Каждая была упакована в пластмассовую коробочку с пломбой. Оказалось со всеми иномирцами так расплачивались.
Влетела по лестнице, руки дрожали, тест грозился выпасть, наконец нащупала ключи, открыла дверь и застыла…
— Мира? Мирочка! Ты где была? А я тут тебе картошечки пожарил. Все жду, жду, а тебя нет…— Борюсик что-то говорил, а я отупело взирала на него, даже не знала чему в первую очередь удивляться его настолько скоротечному роману и возвращению ко мне или же тому, что он сам в кой-то веки приготовил поесть.
— Что же ты молчишь, любимая… Я был таким идиотом, таким дураком, сам не знаю, что на меня нашло, точно бес попутал. Ты у меня самая лучшая… — он подошел ко мне и начал помогать снимать пальто. Надо же какой обходительный, но тут я пришла в себя и, не отвечая ему, быстро скинула сапоги и пошла в ванную комнату. Закрылась на замок, только чтобы он не последовал следом и не мешал.
И вот я сижу на полу и боюсь открыть глаза. Боюсь разочароваться, боюсь, что так ярко вспыхнувшая надежда на чудо, всего лишь мне показалась.