Это было просто потрясающе. Невероятное по размаху зрелище, предназначенное только для меня. Я расширившимися глазами смотрел на удивительно красивое представление, а ослабленные расстоянием порывы горячего воздуха и взрывные волны трепали мою одежду и волосы.
— Взрыв действительно может быть искусством, — наконец произнес я, когда огненное море внизу успокоилось и начало затихать. — Сегодня ты доказал это. И я в жизни не видел зрелища более впечатляющего.
— Ха, — Дейдара вздернул голову и сделал вид, что моя похвала для него не так уж важна. — Я не сомневался в своем искусстве, да.
— Но все равно, не смей зазнаваться, ты меня еще не победил. Теперь моя очередь создать нечто, что поразит тебя до глубины души.
Я подлетел к нему и дернул за хвост. В ответ блондин попытался закидать меня своими бомбами, но я успешно уворачивался. Мы иногда устраивали спарринги, во время которых он пытался меня прикончить, но так и не смог. Зато я проверил устойчивость Матрицы к объемным взрывам. В самом эпицентре рассеянные частицы моей чакры уничтожались, но ближе к краям кое–что уцелеть могло. Но вариант с сосредоточением собственной чакры вокруг противника был куда более выгодным. Подрывники обычно сенсорами не бывают, да если бы и были — при взрывах энергии в пространство высвобождается довольно много, поэтому мою Матрицу среди нее почувствовать было затруднительно.
Дейдара погонялся за мной с полчаса, но понял, что это бесполезно. Мой глайдер оказался куда быстрее его глиняных птиц, поэтому блондин сделал вид, что ему просто надоело летать.
— Подавленным выглядишь ты, падаван мой юный, — я подлетел ближе, и теперь двигался параллельно его курсу.
— Тц! — Дейдара терпеть не мог, когда я начинал так странно выражаться.
«Эй, это же мое словечко!» — мысленно возмутился я.
— Радует меня преданность такая, раз манеру речи у меня перенимаешь ты.
— Ааа, захлопнись! — Дейдара заткнул уши и ушел в пике лишь бы не слышать меня.
Теперь за ним гонялся уже я, правда, на такой скорости особо не поговоришь, так что пришлось обходиться короткими воплями «Куда же ты, мой падаван?» и довольно–таки безумным смехом. Вообще–то Дейдара всерьез считает меня психом, но довольно безобидным, ведь я все–таки не убил его, хотя у меня была уйма возможностей для этого.