– Всего лишь лыжи? – От этих слов брови Якова поползли вверх. – Ты говоришь всего лишь лыжи, а ты хотя бы представляешь, что это за лыжи? И сколько стоят эти всего лишь лыжи?
Марьяна отступила назад, под ногой хрустнула алюминиевая палка, её пугала выходка Якова, но куда больше волновало то, что на этот раз типичный эпизод из их жизни окажется выставленным на обозрение свидетелей. Пальцы мужа продолжали удерживать её, сминая ткань эксклюзивной формы.
– Все лишь лыжи! – Яков продолжал заводиться, видимо, сегодня всё мироздание решило вывести его из себя, и он перестал бороться с этим. – Все лишь костюм! – Он дёрнул её руку, он снова пискнула. – Всего лишь машина, на которой ты так любишь кататься! Всего лишь жизнь, к которой ты успела хорошо привыкнуть! А сколько это стоит ты думаешь? Сколько я работаю, чтобы все твои прихоти исполнялись по щелчку? Ты вообще замечала, что это я всё время работаю, а ты существуешь в дорогом доме без всяких забот! И после этого ты имеешь наглость говорить, что это всего лишь лыжи?!
Он был прав, тысячу раз прав. Он был всегда прав, в его словах не было ни грамма лжи, он был праведным в своём гневе, с точки зрения Якова справедливость занимала исключительно его сторону.
Он собирался продолжить, Яков чувствовал, как внутри у него начинает бурление целый фонтан, готовый выплеснуться на окружающих. Яков не из тех, кто молчит, он живьём сжирал своих конкурентов, он откусывал пальцы тем, кто пробовал заткнуть ему рот. И если он умел управлять большим количеством подчинённых, то и с собственной женой всегда справлялся. Может, иногда он и позволял себе уступки, но не потерпел бы оспаривания собственного главенства.
Яков приготовился обрушить весь скопившийся гнев на голову избалованной жены, как вдруг в разговор вмешался новый персонаж.
– Вообще-то это я опрокинула стойку.
Яков завис всего на секунду. Кто-то что-то вякнул у него за спиной? Он обернулся и увидел обладательницу тихого голоса – на скамейке сидела согнувшаяся женщина с заплаканным лицом. Очередной прилив брезгливости прокатился по его лицу: волосы, стянутые в маленький узел; отсутствие косметики и неподтянутая кожа; на ноге всего один тапок, на другой – изношенный носок… По виду уборщица или кухарка, одно слово – обслуга. К груди она прижимала девочку, которую Яков несколько раз замечал на улице. И этой серой мышке хватило наглости заявить, что она опрокинула лыжную стойку? Наверное, бог решил устроить себе выходной, раз на земле происходит подобное. Где видано, чтобы обслуга бросала резкие замечания ему в спину?