За его спиной открылась дверь, по снегу зашуршали торопливые шаги. «Ага, – злорадно отметил он про себя. – Всё-таки захотела поехать вместе со мной. Ну-ну, посмотрим, на каком повороте ты останешься». Он не собирался ждать её, как в прежние дни, сегодня он будет лететь с бешенной скоростью на своих дорогущих лыжах и не станет даже оглядываться.
– Подождите! – Не Марьяна, а дворник, неужели парню мало досталось, или ему хочется добавки?
Яков был выше того, чтобы прислушиваться к обслуге, он и не думал останавливаться, пусть себе бежит за ним сколько ему влезет… Рука опустилась ему на плечо, Георг буквально заставил его остановиться.
– Подождите и послушайте меня. – Георг собирался рассказать про Шмеля и деревья, он хотел предупредить озлобленного Якова.
– Нет. Это ты меня послушай. – Яков смахнул руку со своего плеча (на белой ткани остался грязный отпечаток), он собирался прописать кулаком по лицу нахальному юнцу.
Но их намерениям так и предстояло остаться невыполненными (по крайней мере, в этот раз), оба услышали страдальческий крик, а потом заметили ползущего по снегу человека.
Раненый
Он видел собственную ногу, проползая мимо неё. Необъяснимое сняло его ногу, как разогретый нож масло. Что бы не оказалось там на склоне, оно резануло его чуть выше уровня ботинка, который неповреждённый продолжал стоять в правой колее лыжни. Идеальный срез вдохновил бы любого опытного хирурга, возможно, их заинтересовала бы техника столь аккуратной работы.
Даивд не был хирургом, но явно пребывал под впечатлением, усиленным за счёт шокового состояния. Его терзала фантомная боль, он видел собственную ногу, отделённую от тела, и сама картинка уже переполняла его сознание. Сейчас боль находилась исключительно в его голове, но в скором времени защитные рефлексы организма начнут слабеть, и вот тогда всё тело превратится в источник сплошной и непереносимой боли.
Пока ещё его мозг не погряз в агонии, пока у него оставались крупицы здравого рассудка, Давид сумел занять сидячее положение и внимательно осмотрел склон, по которому до этого спускался не меньше сотни раз. Он надеялся увидеть далеко выступающую ветку, занесённый снегом камень, хоть что-то, способное сотворить с его ногой такое, но ни в едином месте белизна склона не нарушалась. Да и разве ветка могла так просто лишить его ступни? На этих мыслях отведённые ему секунды сосредоточенности исчерпали себя, все мысли, чувства и желания обратились криком.
Только случайность направила его искалеченное и замерзающее тело в направлении административного корпуса, до которого оставалось метров триста. Вывернутая левая нога долгое время не желала двигаться, перевернувшаяся лыжа глубоко ушла в снег и стопорила его на одном месте. Ему приходилось погружать пальцы в снег и тянуть себя вперёд, слёзы замерзали прямо на глазах, а подбородком он задевал за колючую россыпь снежинок.