Затем, опомнившись, он вернулся, и попросил у меня разрешения. Позвольте? - Когда я "позволил", он продолжил читать и пошёл в свою комнату. Назавтра утром он вернулся, положил книгу мне на стол и поблагодарил.
- Прочитали? - изумлённо спросил я.
- Всю ночь напролёт, - ответил он. - Слово за словом, до последней строчки. - И его знакомые впоследствии сообщили мне, что это было совершенно верно. Как только он заполучил у меня книгу, он сел и прочитал её слово за словом своим зрячим пятном, и как только закончил, тут же вернул её мне. Когда он повернулся было уходить, я остановил его вопросом: - Ну как?
- Ну и...? - спросил я.
- Это литература, она прекрасна, - замычал он, - но это не психология.
При этом мне всегда хочется привести историю, которую нам рассказал ассистент Вундта Кюльпе, после того как съездил в университет Йены, чтобы встретиться с престарелым философом Эрдманном, историю философии которого в десяти томах мы все читали и изучали. У них состоялась тёплая, дружеская беседа, между старым зубром и молодым учёным, о древних философах и их системах. Но когда Кюльпе попробовал вытащить его на Вундта и на новые школы, Эрдманн покачал головой, заявив, что не понимает современных людей.
- В наше время, - пояснил он, - мы задавали извечный вопрос: "Что такое человек?". А вы, теперь вы отвечаете на это: "Он был обезьяной".
И всё же у Вундта была философия, состоявшая не только из фактов, и не только из теорий. Он говорил, что теория только помогает эксперименту, который является опытом. Он учил, а я учился у него дисциплине, осторожности и методике экспериментальных процедур современной науки. А на практике Вундт устанавливал факты, как он полагал, на основе своей методики, и из них сделал выводы, составившие философскую систему в нескольких томах. И к тому же с этикой, она была цельной.Нам хорошо это было известно. В то время её критиковали. Несколько свежих молодых людей с фактами на руках, с экспериментально определёнными данными оспаривали некоторые из основ психологии Вундта, которая в свою очередь была основой его философии. Мы тоже выискивали истину, и конечно же, тоже спорили, и когда получались результаты в пользу Вундта, мы радовались, а когда результаты, казалось, были в пользу противников...
Кое-кто из нас искал лабораторные отчёты одного американского учёного, которого профессор высоко ценил, и поэтому мы все относились к нему с уважением. Он уже уехал домой, стал профессором и высоко нёс наш стяг. Впоследствии он сталодним из ведущих ученых в американской науке и просвещении. Его студенческие работы были образцом аккуратности, и исследовав их, мы обнаружили, что они также образцы осторожности, мудрости и математического труда. Отчёты его экспериментасвидетельствовали, что он получил результаты, которые вначале как бы помогали оппонентам и утешали их, но оспаривали одну из наиболее аксиоматичных посылок Вундта. Тот подающий надежды молодой учёный, вероятно, страдал, это была его работа на степень доктора наук, которая нужна была ему для карьеры на родине. Он, как психолог, вероятно, полагал, что Вундт вряд ли захочет увенчать открытие, в результате которого старому профессору придётся пересмотреть свою философию и переписывать все опубликованные тома, плод всей его жизни.