Даже плоские шутки Бережного перестали раздражать.
– …Знаете, что получится, если скрестить помойную кошку и макаку из зоопарка?.. Тахеанская обезьяна!..
Потом Хайджелл, кажется, задремал, потому что, открыв глаза, увидел, как Алеан топчется возле обезьяны с флягой в руке. У парня было такое выражение, что губы Фитта разъехались в стороны сами собой. Внезапно все замолчали. Эта остроухая дрянь, умудрившись освободить свой хвост, вырвала флягу из рук задохлика и присосалась к горлышку!
Рядом грохнуло так, что у Фитта заложило уши… Не надо было быть чересчур сообразительным, чтобы догадаться, что пуля вышибла флягу. Алекс, уже изрядно осоловевший от джина, зверем метнулся к туземке и добавил к своему выстрелу звонкую оплеуху. Обезьяна завалилась на бок и осталась лежать.
Берг отозвался в адрес тахеанки выдающейся фразой, сплошь состоящей из эпитетов, во всех мыслимых и немыслимых подробностях описывающих интимные отношения туземцев. Что-что, а ругался он виртуозно. Впрочем, с ещё большим мастерством он умел делать деньги. У него было фантастическое чутьё на деньгу и, если бы не кругленькая сумма, предлагаемая за живого тахеанца в нескольких приграничных мирах, Берг ни за что бы не оставил свои дела на три недели.
Под звуки голосов Берга и Бережного Хайджелла окончательно сморил сон.
Проснулся он рывком, как кто в спину толкнул, и открывшимся глазам предстала дикая картина: Алеан, склонившись над обезьяной, быстро режет верёвки. А тишина стоит такая, что… Да он же её сейчас…
…Как болит шея! Господи! Берг едва не придушил меня. Лучше бы придушил. Лучше умереть, чем… Я же… Я… Господи!
Хайджелл лежал на своём спальном мешке, свернувшись калачиком. Спрятанные между колен ладони жгло огнём там, где их коснулась кровь Алеана. Было очень страшно. Не от того, что ненавидящий взгляд Берга преследовал везде – никуда не спрячешься – а от того, что скоро придёт ночь, а вместе с ней – кошмары. Значит, лучше не спать.
Кто-то разговаривает. Похоже, Виктор и Алекс.
– …Совсем крыша поехала. Стонет во сне, шипит, как обезьяны местные, говорит что-то.
– Ал, ставлю что угодно, он стрелял в обезьяну и… Сам знаешь, какой из него стрелок.
– Глупо умирать вот так, в глуши.
– Да мы все тут подохнем, понимаешь? Уже вторые сутки ходим кругами в компании трупа, психа и неудавшегося убийцы.
– Иди к чёрту, я не стану вместо тебя дежурить! А если боишься штаны намочить, так будни Алеана для компании, – сказал Виктор и завозился, укладываясь спать.
Алекс выругался, швырнул в костёр сучьев, подняв рой горящего пепла. Огонь взревел и ринулся ввысь, стремясь догнать разлетевшиеся искры, но не смог; чтобы подняться выше, нужна была ещё пища. Рука Доу потянулась было к куче хвороста и опустилась: до рассвета было далеко, а дров – мало. Однако не прошло и двух часов, как, несмотря на страхи, Алекс уснул, свесив голову на грудь.