"Значит, ты не знаешь. Ведь я ему говорила! И жениться это еще полбеды, главное – на ком. Она – дочь священника. Где они, когда?.. В общем, Стас теперь серьезно ударился в религию. А был даже некрещеный. Мы с мужем к религии равнодушны. врачи полагаются на знания, а не молитвы. Но одно дело креститься и ходить в церковь, а другое – войти в семью священника со всеми их устоями. Это ему не игрушки! В случае чего, даже развестись нельзя. Но Стас уперся, нас с отцом не слышит – хоть о стену расшибись! И что-то здесь вообще странно… Я почему тебе рассказываю – чтобы потом не рубить хвост по частям, когда он сам надумает объясниться. Ты уж прими, как есть. Больше нервов сбережешь, хотя все понимаю…"
У Нели не было сил взглянуть ей в лицо, она видела только нервно сцепленные в замок руки с коротко подстриженными ногтями – руки больничного врача, не знавшие показного маникюра. И голос – глухой, отрывистый, не допускающий колебаний и сентиментов. Должно быть, так сообщают пациенту о смертельной болезни… Нервы сберечь? Да она в таком состоянии, что вот-вот рухнет в ноги Виктории Кирилловне – я беременна!
* * *
После объяснения со Стасом первая осознанная мысль была о самоубийстве. А что осталось, если с размаху расплющили о бетонную стену. Всю ее, с несказанной любовью и нежностью, с восхищенными глазами и доверчивым телом… Не нужна ему. В старину говорили «постылая». И зачем-то еще жива… Говорят, Бог не дает человеку страдания сверх его сил. Дает, и еще как! Иначе не случалось бы от горя разрыва сердца и умопомешательства. Люди не лишали бы себя жизни от непереносимой муки и боли. Но когда ясно представила, что продевает голову в петлю, оказалась трусовата. И как мама совсем одна останется? Бабушка уже год назад умерла после третьего инфаркта.
Потом всерьез хотела уйти в монастырь… Но кому она там нужна, разве кто-то утешит ее в горе? Просто от жизни запереться? Долгие годы вскакивать до рассвета, чтобы натужно молиться и бить поклоны, если душа не верит ни в какую справедливость на земле? И тем более в утешение иллюзорной вечной жизни. Она кругом грешна, ей не может быть прощения ни в церкви, ни в Небесах. И среди кого она окажется – таких же безнадежных неудачниц? Или среди надменных ханжей, для которых ниже их достоинства жить в обществе других людей? Между прочим, таких же божьих созданий, как они. Ведь ничто не мешает им просто ходить в церковь, соблюдать посты и молиться без отрыва от домашних дел и ежедневных забот о своих близких. Или их демонстративная праведность оскорбляется видом мирских искушений и грехов? И какая мать-настоятельница всеми там руководит, и скорей всего, гоняет монашек как сидоровых коз. Нет уж, начальства Неле и на работе хватает. Но из конторы по крайней мере домой уйдешь, а из кельи обратного пути нет.