Медленно преодолев это препятствие и пройдя еще метров сорок по светлому длинному коридору, Борис Алексеевич наконец-то открыл дверь в свой кабинет. Приятный воздух, наполненный смешением запахов нескольких сотен ухоженных книг; растений и цветов, стоящих на подоконнике и шкафах и свежего майского воздуха, ударил в нос хозяину этого кабинета.
Через минут семь должен был начаться урок, однако учеников не было, так как воспитатель одиннадцатого класса отпросила своих детей для итоговых репетиций школьного вальса. Борис Алексеевич прошелся вдоль своих книжных шкафов и выбрал объемный сборник Уильяма Сарояна. Удобно усевшись в свое кресло, специально купленное и привезенное им в кабинет, он открыл первое произведение в этом тысячастраничном томе – «Человеческую Комедию».
Его глаза уже хотели бежать по приятным и счастливым строчкам читая… Глотая эту жизнерадостную и неутомимую в своем поиске доброй истины прозу, которая не отличалась величием и могуществом литературной гениальности, однако была своеобразным лекарством от отчаяния мира сего, но прием этого лекарства был сорван тремя вошедшими учениками.
«Борис Алексеевич, мы все равно вальс не танцуем и…» Робко сказал русоволосый, не очень высокий парень – Вадимка Терешев.
В глазах у учителя заблестел знакомый всем его друзьям огонек… Он прекрасно знал, что в вальсе участвуют, дай Бог, человек двенадцать, а остальных отпросили по принципу «заодно», и сегодня в его кабинете стояли три самых любимых ученика, те ради кого он и преподавал литературу в одиннадцатом классе, как серьезный предмет, а не добровольный факультатив.
«Садитесь». С доброй и ласковой улыбкой произнес Борис Алексеевич и трое ребят – два парня и одна девушка – уселись за передние парты.
Снова открыв «Человеческую Комедию» Сарояна, Борис Алексеевич начал читать вслух:
«Маленький мальчик, которого звали Улисс Маколей, стоял над только что вырытой норкой суслика во дворе своего дома на авеню Санта-Клара в городе Итаке, штат Калифорния»….
Через двадцать минут учитель прикрыл книгу, заложив свой сухой палец между страниц, и задал своим слушателям страшно банальный и даже пошлый вопрос:
«Что хотел сказать автор?»
На что дети ответили со свойственной только им улыбкой: «Почитайте, пожалуйста, дальше».
Борис Алексеевич улыбнулся им абсолютно так же, как и они ему. Это была искренняя, веселая и беззаботная улыбка человека, чья клюка с истертой ручкой стояла в двадцати сантиметрах от своего хозяина, смело облокотившись о его кресло, обитое темно-зеленым велюром.
Когда закончились отведенные и законные сорок пять минут, трое учеников вышли из кабинета со светлыми лицами, поблагодарив учителя за урок. Когда они открывали дверь, легкий, но довольно сильный майский ветер ворвался в кабинет, уронив с громким ударом на пол ореховую клюку. Борис Алексеевич посмотрел на упавшую лакированную деревяшку и, усмехнувшись, поднял ее. Его жилистая, сильная рука обхватила клюку посередине и положила ее поперек объемных и широких ручек кресла.