Дэн обычно терял над собой контроль, когда я так делал. Я красивый, я это знаю. Знаю силу своей притягательности. И умею на этом играть, с легкостью вызывая симпатию как женщин, так и мужчин.
Вот и Ричард в этот момент залип на мне взглядом: прошелся по моему животу, по груди, поднялся выше, и наши глаза встретились. В этот момент в зависшей тишине время словно замедлило свой ход. Мы оба замерли, прекрасно осознавая, что именно сейчас между нами происходит. Мы – взрослые люди, и отлично знаем, что означает такой вот застывший в напряжённом молчании взгляд человека, сидящего напротив. Вот только двинуться дальше ни один за нас не смел. Для него все происходящее было запретным, неестественным и даже постыдным. А я, понимая это, просто боялся его вспугнуть. Так и сидели молча, сцепившись взглядами. Нервы у обоих натянулись в единый канат. Тот самый, опасно незакрепленный растяжками. И мы словно балансировали на нем, рискуя в любую секунду сорваться в пропасть. Достаточно было малейшего порыва, одного неосторожного движения, и мы оба устремились бы в это безумие, разбивая все запреты и здравый смысл о желание быть этой ночью вместе. Мне стоило лишь слегка подтолкнуть его. Я мог, у меня есть опыт. Но в его бездонных голубых глазах читалась такая отчаянная мольба не делать этого, отпустить, что я медлил. И в конце концов он вырвался из моих чар и сумел отвести от меня взгляд, уставившись на рюмку.
– Да… душно… – кивнул он, возвращаясь в реальность. – Засиделся я у тебя, Ромка. Наливай, наверное, на посошок, да я пойду. На службу завтра.
– Завтра суббота, – напомнил я.
Он немного рассеяно глянул в мою сторону и снова отвернулся.
– Да. Надо в субботу поработать, – явно соврал, изо всех сил старающийся сохранить над собой контроль, Ричард.
– Ладно.
Я взял его рюмку, наполнил и подал ее так, чтоб он не смог взять ее, не коснувшись моих пальцев. И когда он коснулся, то вздрогнул будто обжегся о раскаленное железо. Часть виски расплескалась на стол. Ричард выругался, взял рюмку в другую руку, рывком проглотил оставшийся в ней алкоголь, сгрёб со стола свою рабочую папку и резко встал, сказав уже на полпути к двери:
– Ну бывай, циркач. Спасибо за ужин.
– По-ка, – протянул я, лукаво улыбаясь.
Решил не напоминать ему про забытую форму. Пусть у него будет повод вернуться.
И точно, минут через пять в дверь раздался стук, и дисциплинированный участковый, для которого мундир – это святое, снова вошел в дом.
– Я тут это… забыл… – сказал он, стараясь не смотреть на полуголого, доступного и такого желанного меня.