Мальчик зашагал вниз по склону холма. Собаки давно бросили его и скрылись в полыни, поглощенные своими собственными делами. Он снова вышел на огород, остановился и раздавил пяткой зеленую дыню, но это не доставило ему ни малейшего удовольствия. Нехорошо так делать, он прекрасно знал это. Он сгреб ногой землю и прикрыл ею раздавленную дыню.
Дома, на кухне, мать взяла его огрубевшие руки в свои и осмотрела ему пальцы и ногти. Наводить на Джоди чистоту перед школой было бесполезно – ведь мало ли что может случиться дорогой. Она вздохнула, увидев у него цыпки, потом дала ему книги и завтрак и отправила в школу за милю от фермы. Она заметила, что сегодня утром губы у Джоди дергаются больше обычного.
Джоди отправился в путь. По дороге он набил карманы кусочками белого кварца и то и дело швырял ими в птиц или в какого-нибудь кролика, зазевавшегося на солнцепеке. У перекрестка за мостом он повстречал двоих приятелей, и они пошли дальше втроем, делая огромные шаги и дурачась, как только могли. Занятия в школе начались всего лишь две недели назад. Мятежный дух еще не угас в школьниках.
Было четыре часа, когда Джоди снова поднялся на холм и посмотрел вниз, на ферму. Он искал глазами верховых лошадей, но в загоне было пусто. Отец еще не вернулся. Тогда Джоди медленно двинулся навстречу дневным трудам. Подойдя к дому, он увидел, что мать сидит на крыльце и штопает чулки.
– Там для тебя оставлены две оладьи, поди возьми их, – сказала она.
Джоди юркнул на кухню и вернулся с полным ртом, почти наполовину прикончив одну оладью. Мать спросила, что у них проходили сегодня в школе, и, не дослушав его невнятного бормотанья, сказала:
– Джоди, смотри, чтобы сегодня ящик с хворостом был набит доверху. Вчера ты клал сучья крест-накрест, там и половины не было. Сегодня клади ровнее. И вот еще что, Джоди: куры прячут яйца, а может, это собаки их съедают. Поищи в траве, нет ли там гнезд.
Не переставая жевать, Джоди сошел со ступенек и принялся за свои домашние дела. Он бросил зерна курам и увидел перепелку, которая клевала вместе с ними. Отцу почему-то нравилось, что перепела залетают на птичий двор. Он не позволял стрелять вблизи дома, боясь, как бы это не спугнуло их.
Когда ящик для хвороста был полон, Джоди взял свое ружье и отправился с ним к холодному ручейку в зарослях полыни. Он снова попил воды, а потом стал целиться во все, что попадалось на глаза, – в камни, в летающих птиц, в большой черный котел под кипарисом, – но только целиться, а не стрелять, потому что патронов у него не было и не будет, пока ему не исполнится двенадцать лет. Если отец увидит, что он прицеливается в сторону дома, разрешение на патроны будет отложено еще на год. Джоди вспомнил об этом и больше не стал наводить дуло вниз по склону холма. Ждать патронов два года и так срок не малый. Почти все отцовские подарки сопровождались какими-нибудь ограничениями, что до некоторой степени снижало их ценность. Это называлось дисциплиной.