— Ты еще такая наивная, Лео, — потрепала её по плечу сестра. — Этот менестрель скорее всего ублажает твоего будущего муженька в период, пока королевы нет, вот и ревнует теперь, не хочет, чтобы королева появлялась и мешала его счастью.
Леонелла быстро свернула разговор и с тех пор немного успокоилась. «Значит, дело не во мне, а в… простой ревности», — с облегчением думала Лео. И вот теперь король хочет выпороть шута на конюшне, Леонелле бы радоваться, а она в панике.
— О, мой король, прошу, не стоит так жестоко наказывать этого глупого мальчишку! — взмолилась она, но король уже сказал свое слово и был непреклонен.
— Этот мальчишка оскорбил мою будущую жену, свою королеву, — покачал Абрэмо головой. — Он должен был быть наказан куда более жестко, но если ты просишь за него, моя Лео, я согласен снизить число ударов до трех. Целуй ноги своей великодушной королеве, отродье, и впредь не смей даже намеком отзываться о ней нелестно!
Матео покорно поднялся с колена и сделал два шага в направлении Леонеллы. Лео отпрянула, совершенно не представляя как вести себя в этой ситуации; Матео был все ближе, но будущей королеве было страшно. Она не хотела, чтобы противный шут целовал её ноги, но ослушаться короля было совершенно невозможно.
Матео смотрел в её испуганные глаза совершенно спокойно, в его взгляде сейчас не было ни осуждения, ни холодности, будто он просто выполнял свою работу, делал то, что должен. Обезображенная половина лица, как и всегда, скрывалась за маской, но Лео уже настолько привыкла, что не обращала на это внимания. И только опустила глаза, когда шут снял её.
— Вы очень милосердны, Ваше Сиятельство, — тихо молвил менестрель, опускаясь перед ней на колени. Лео бросила беглый нервный взгляд на Абрэмо, внимательно наблюдающего за всей этой сценой. Коленопреклоненный Матео наклонился еще ниже, чтобы прижаться губами к носку туфель герцогини, а сама она чувствовала только, как сердце изо всех сил старается выскочить из груди. Никто, никогда, ни при каких обстоятельствах не целовал её ноги, и Лео было настолько не по себе, что она желала только одного — провалиться куда-нибудь подальше, желательно в преисподнюю.
Леонелла опустила глаза, взглянув на макушку менестреля, который коснулся ее туфель и ждал разрешения подняться.
— Хорошо, Тито, твое почтение принято, — проговорил король, подходя к Лео и приобнимая ее за плечи. — Теперь отправляйся на конюшню, а вечером я жду тебя за ужином, развлечешь наших гостей.
Однако во время вечерней трапезы Лео заметила — что-то не так. Матео ошибался, хоть она и не была такой уж докой в музыке, но слышала, что некоторые мелодии звучат фальшиво. Леонелла стала приглядываться к шуту, и с ужасом заметила, что при движении он слегка морщится, а сухой блеск в его глазах вовсе не от выпитого вина. Уже немного изучив характер Абрэмо, Леонелла не стала привлекать к своему открытию ничьего внимания, но когда все улеглись и в замке наступила тишина, выбралась из своих покоев, переодевшись в простое платье.