Соскальзываю с его колен и тяну за язычок молнии на боку платья. Роберт не сводит с меня глаз. Освобождаю одно плечо, потом второе, стягиваю платье до самых колен и перешагиваю через него, оставаясь в белье.
Роберт изучает мое тело снизу-вверх, от щиколоток до плеч. А после рывком притягивает к себе, и я снова оказываюсь на его коленях.
Рядом с ним все чувства обостряются, и меня прошивает током удовольствия. Он языком ласкает мою грудь, иногда прикусывая сосок, а пальцами играет со второй, чем доводит меня в считанные секунды буквально до исступления.
Скребусь пальцами по пуговицам на джинсах, и хотя, сидя на нем, расстегнуть их не так просто, одолев несколько, проникаю под одежду.
Роберт сдавленно стонет и смотрит на меня затуманенным взглядом. Уточняет в последний раз – уверена ли я, что хочу здесь и так? Упираюсь коленями по обе стороны от его бедер и приподнимаюсь, чтобы дать ему место для маневра. Да, я хочу. Я так давно этого жду.
Маккамон стягивает с себя джинсы вместе с бельем, а после проводит ребром ладони по моим трусикам.
Сама отвожу их в сторону и качаю бедрами, дразня Роберта. Сама направляю его в себя. Медленно опускаюсь, но боль не дает расслабиться. Я слишком спешила и теперь не готова принять. Он слишком большой для меня.
Первый раз. И чтобы не вышло? Нет уж!
Упрямо, невзирая на боль, все равно пытаюсь оседлать его, но Роберт подхватывает за талию, пересекает кабинет со мной на руках и усаживает на край стола.
И сметает со столешницы все лишнее на пол.
А после разводит мои ноги, нагибается и медленно ведет языком сверху вниз.
Я выгибаюсь в немом крике, упираясь в стол локтями. В панорамном окне во всю стену горит тысячей огней Манхэттен, а мужчина передо мной возносит меня на седьмое небо наслаждения, вытворяя что-то невероятное языком и руками между моих ног.
Маккамону удается выбить все лишние мысли из моей головы. Все мои желания сосредоточились ниже, где жалит его язык, проникая в меня все глубже.
Впервые я кричу так громко, что меня, наверное, даже хорькам в кладовой слышно. Дрожь выгибает тело дугой, когда он вводит в меня два пальца, стараясь подготовить к тому, чтобы я могла принять его самого. Пожалуй, из всех моих мужчин именно Маккамона природа одарила щедрей всего.
Я плавлюсь в его руках, но он только подводит меня к краю и не дает кончить. Дразниться, все сильнее распаляя. Его руки странствуют по моим разведенным бедрам, животу, груди, а после снова возвращаются туда, где я хочу их больше всего.
Пульсация усиливается, жар растекается по венам. Я беснуюсь внутри, но из горла вырываются только всхлипы. Я податливая глина в его руках, и как же сильно мне бы хотелось, чтобы так было всегда.