Будучи ребенком, Роберт экспериментировал с цветом, и надо сказать, ему это удавалось. Брызги бирюзовой краски навевали мысли о волнах, желтоватые о бликах на воде. Красные, зеленые и насыщенно синие напоминали лес под закатным небом.
В то же время в каждом полотне чувствовалась неуверенность и какая-то незавершенность. Юный мастер явно не отличался усидчивостью. Бросался то к пейзажам, то к натюрмортам, то к полной абстракции. Он искал свой путь.
И нашел.
Выбросил все цвета, оставив только черный. Сосредоточился на главном, что так или иначе объединяет людей, какими бы разными они ни были и на каких языках бы ни говорили. Искусство понятное каждому, хотя абстракция и не самая простая вещь для понимания.
В детстве Роберт Маккамон явно нарисовал все, что только мог. Картины, которые вчера некогда было разглядывать, я с особой тщательностью изучала сейчас. Это как изучать черновики любимой книги, когда знаешь текст наизусть, и понимаешь, сколько попыток понадобилось мастеру, чтобы отточить совершенство каждой фразы.
В отличие от меня, всю свою жизнь Роберт занимался только одним делом. Я же только и делала, что отталкивала от себя любимое увлечение.
Одевшись, я вернулась той же дорогой и замерла на крыльце. Во дворе на блестящем от луж асфальте Роберт проверял байк.
Из-за ветра терлись друг об друга и шуршали листья плюща, затянувшего половину дома в свой плен, и где-то в огромном саду вокруг дома пели птицы. Было свежо и прохладно.
Никогда не думала, что, вернувшись в эти места, я смогу ощущать это.
Сложно было отделаться одним слов. Легкость? Удовольствие от жизни? Нет, что-то близкое к тому, что я уживалась с той, кем давно уже не была. Как будто когда-то меня разорвало на две части, а теперь две мои личности снова стали единым. Может быть, если я попыталась объяснить это Роберту, он бы сразу меня понял. Мне казалось, что все эти стадии – с песком, личностью и удовольствием от момента, – он прошел до меня, буквально пролетел на самой высокой скорости. И знаете, при этом совершенно не выглядел сбитым с толку.
– Как мы найдем Одри? – спросила я.
Роберт протянул мне второй шлем. Розовый.
– Моей двоюродной сестры. Другого в гараже я не нашел, а без шлема ты ездить не будешь.
Разумно. Да и почему бы и нет? Я застегнула ремень под подбородком.
– Как давно ты водишь?
– Когда-то я обещал себе, что никогда больше не сяду за руль. Но… была одна женщина…
– О боже! Даже не продолжай!
Роберт улыбнулся.
– Денни, она называет себя «создатель гениев», я говорил тебе? У нее есть проверенные уроки и занятия, которые необходимы, как она считает, творческим людям, чтобы вернуть вдохновение. Обязательная ступень в таких занятиях – это сделать что-то невозможное, перешагнуть через собственный страх и границы. Испытать небывалый прилив адреналина. Кто-то прыгает с парашютом, если боится высоты. Кто-то ныряет на задержке дыхания. Для меня таким способом стали гонки на мотоциклах по вертикали. Так я и научился водить байк.