Картина отличалась от тех первых, прямо у входа. Она была гармоничней, а мазки кисти мягче, изящней.
Мужчина усмехнулся. Несмотря на полумрак, он был в темных солнечных очках.
– Вижу, вы действительно кое-что разглядели. Он давно не создавал ничего подобного. Только здесь чувствуется большее.
Голос я узнала. Обернулась к нему всем телом и спросила:
– Мистер Эйзенхауэр, я полагаю?
– Совершенно верно, – кивнул мужчина и подошел ближе. – Рад, что вы ответили на мое приглашение, мисс Стоун.
Сердце оборвалось и рухнуло вниз.
– Хм. Так это вы отправили мне приглашение?
Эйзенхауэр кивнул.
– Я. Роберт слишком горд для этого.
Очки скрывали не только его глаза, но и почти половину лица. Огромные черные линзы, напоминающие мушиные глаза. Эйзенхауэр глядел куда-то поверх моего плеча, не меняя позы, как застывшая статуя. В его руке была трость, которую я поначалу приняла лишь за экстравагантную деталь костюма.
Да не может быть?…
Прикусив губу и практически не дыша, я подошла к нему вплотную и помахала прямо перед лицом Эйзенхауэра растопыренной ладонью.
– Да, я слепой, мисс Стоун, – совершенно спокойно согласился он. – Вам не показалось.
– Прошу прощения, – пролепетала я, отскочив назад.
– Не стоит. Вы даже можете пошутить о том, что если бы я видел творения Роберта воочию, то никогда не стал бы его агентом.
Я нервно рассмеялась.
– Вам, наверное, изрядно надоели шутки подобного рода. Так зачем же вы пригласили меня на эту выставку, мистер Эйзенхауэр?
– Чтобы отдать вам вашу картину.
– Мою картину?
– Ту, что Роберт создал после встречи с вами.
Я вспыхнула от корней волос до кончиков ногтей. Снова посмотрела на мазки, в которых угадывалась женщина в движении.
– Это что, она?!
– Я слепой, мисс, а не глухой. Не надо так кричать. Да, это она.
Я все еще глядела на картину, не в силах отвести взгляд.
– Невероятно. Тут же всего несколько движений кистью, но я каждый раз подмечаю какие-то новые детали.
– Тем и хороша абстракция. С виду это очень просто – мазнул кистью и готов шедевр, но это не так.
– Почему она не продается?
Эйзенхауэр раскрыл ладонь. На ней лежала пластина с длинным рядом цифр.
– Потому что она ваша, мисс Стоун. Хотя Роберт мог выручить за нее куда больше, чем за остальные. Это его первая за несколько лет законченная работа. Все те, в залах, прошлые работы. Пылились в его мастерской, пока он не согласился продать их сегодня.
– Вы бывали в его мастерской?
Эйзенхауэр покачал головой.
– Никогда.
– А что происходит в мастерской, мистер Эйзенхауэр? Какие тайные все-таки скрывает Маккамон?
Эйзенхауэр лучезарно улыбнулся и ответил: