Хотя, если честно, сделала я это для того, чтобы как можно больше свидетелей знало время и день, когда я перестала выходить с ними на связь.
Бабуля ответила мне первой. И единственной. Остальные-то сразу увидели десяток адресатов в адресной строке и промолчали. Охо-хо, ребята, потом будете локти кусать, что не поговорили со мной в последний раз, пока я была жива!
«Да пребудет с тобой сила, йохохо!» – писала бабуля. И ведь не скажешь, что человеку восемьдесят два, правда?
Мне хотелось быть такой, как она. (Хотя она вряд ли пробовалась на роль постельной игрушки гениального художника).
Ладно, пусть мне повезет, йохохо.
И тогда…
Нет, не птица.
Мороженое. Капля подтаявшего темного шоколада плюхнулась прямо на блузку. Да что ты будешь делать? Не день, а сплошное несчастье!
И сегодня я решилась заводить знакомство с потенциальным маньяком? Ой, зря-я-я.
Прикрыв пятно на груди волосами, я вошла в холл и повернула к лифтам. Все вокруг блестело и сверкало. У лифта стояли две высокие девушки. Одна мулатка, прямо сестра Наоми Кэмпбелл. Вторая – явно в родстве с Кейт Мосс. И между ними я, метр шестьдесят в пятнах от мороженого.
Разумеется, обеим нужно было на сорок второй этаж.
Ехали молча. Только на двадцатом я спросила вслух:
– Тоже на собеседование, да?
Если бы взглядом можно было убивать, то они обе наградили меня контрольными выстрелами в голову.
Короче, подругами мы так и не стали.
Они вышли первыми и направились по коридору без дверей к единственной квартире на этаже.
Я поискала взглядом в коридоре туалет, но ничего похожего. Перед моделями распахнулись двойные двери в конце коридора, и я устремилась следом.
Удивительно, но никто не проверял приглашений или даже имен. Возможно, это все проводилось под таким уровнем секретности, что никому и в голову не пришло печатать для подстилок художника красивые пригласительные с тесненными вензелями? Или это сделано, чтобы не осталось никаких улик?
Девиц в квадратной прихожей вместе со мной оказалось десять. Все как будто только с подиума – на высоченных каблуках, полуголые, при макияже. Я мигом ощутила себя неуклюжим хоббитом.
Никто друг с другом не разговаривал, все расселись по стульям, как перед анонимным приемом у врача-гинеколога.
Впереди простирался квадратный холл, с мраморным белым полом. Стены были серым, будто из чистого непокрытого ничем бетона. Сверху свисала огромная стеклянная трех ярусная люстра. Потолки были метра четыре, если не больше. Вдали виднелась белая блестящая лестница, мягким изгибом уводившая на второй этаж.
Тишина стояла, как в морге.