Потому что я хочу этого чокнутого гения. Хочу, чтобы именно он касался меня.
Он говорил, что я не готова к сессии в мастерской. И теперь я согласна, что это действительно так. Ни теперь, ни тогда я не была и не буду готова к тому, что происходило в ее стенах. Да, это отличается от того, что я представляла, но сути это не меняет.
Я помню те ощущения в галерее, когда увидела свою картину после тех первых. Теперь я только нашла этим чувствам подтверждение в сердце гения. Искусство рождается из чистых эмоций, а не стимуляторов. Из чувств, а не фальши. Ложь не заставит сердца людей биться чаще. Будь эти произведения хоть трижды выполнены идеально.
Медленно целую контур его губ. С одной и другой стороны. Вот он, ответ, мистер Маккамон. Только касаясь меня, вы сможете создавать шедевры, потому что даже за все деньги мира вдохновение не купишь.
Под моими внезапными поцелуями он замер. Только пальцы до боли, стальной хваткой впились в мою талию.
Кожа под его пальцами вспыхивает, словно от ожогов. Он не может не чувствовать этого. Не верю!
С самого первого раза на кухне он чувствует тоже, что и я, и с тех пор ломает голову, подыскивая этому объяснения. Деньги, подкуп, шантаж или угрозы?…
В отношении других людей это действительно так. А с нами все гораздо проще, мистер Маккамон. Куда проще. Вы мужчина и хотите меня. А я женщина и мне нужны не только ваши пальцы.
Маккамон резко отстранился, сделал глубокий, рванный вдох. Как поднявшийся с глубины пловец, нырявший на задержке дыхания.
Три года, думала я. Три долбанных года у него не было нормальной женщины. Что, интересно, сделала последняя в его жизни женщина? Чем добилась таких последствий? И кем она была?
Наши взгляды скрестились. В ледяных глазах Маккамона впервые плескалось настоящее пламя, и меня опалило жаром.
– Почему ты вернулась? – прошептал он. – После Гарри. После всего.
Не верит. Не доверяет самому себе и ощущениям.
– Ради тебя.
Он нерешительно шагнул ко мне, сжал в тесных объятиях так крепко, что кости затрещали. Сорвал с головы заколку, позволяя волосам огненным каскадом рухнуть на плечи. Коснулся рукой затылка, отчего я задрожала мелкой дрожью.
И все бы ничего, но тогда же рядом раздалось громкое демонстративное покашливание, видимо, призывающее к порядку в общественных местах. А следом за ним:
– Так-так-так, Денни Элизабет Стоун! Что же я вижу?
На меня словно вылили ушат холодной воды. Я отпрыгнула от Маккамона.
Перед нами с хитрым прищуром и, уперев руки в боки, стояла моя бабуля.