– Мистер Эйзенхауэр в кабинете, хозяин. Как прошел день, мисс Стоун? Великолепное платье.
– Спасибо, Томас! Подарок Роберта.
– Давно он здесь? – бросил Маккамон, не замедляя шага.
– Около часа. Что-нибудь принести?
– Нет, не нужно. Денни, быстрее!
– Каблуки не созданы для спринтера, Роберт.
На мраморном полу каблуки скользили. Маккамон сжалился и все-таки замедлил шаг.
– Томас, завтра будет доставка из строительного магазина. Мисс Стоун сама распорядится, что куда.
– Хорошо, – медленно согласился Томас, словно не веря своим ушам.
– Томас, а какого цвета стены в спальне Роберта?
– Денни, потом! – прорычал Роберт, распахнул дверь кабинета и пропустил меня вперед.
Эйзенхауэр не шевельнулся. С порога я видела только бледную руку на ручке массивного кресла. Маккамон остановился рядом. Они молча пожали друг другу руки.
– И снова здравствуйте, – сказала я, опускаясь на диван между двумя креслами, которые заняли мужчины.
Эйзенхауэр повернул голову на звук.
– Мисс Стоун. Это была ваша идея отправиться в ресторан?
– Нет, – ответил за меня Роберт.
– Ты должен понимать, как сильно тебе повезло, что журналисты не разнюхали об этом. До этого ты вел скучную жизнь затворника. Но все изменится, Роберт, если ты не остановишься.
Хотя он обращался к Маккамону, его лицо по-прежнему было повернуто ко мне.
Все в его фигуре действовало устрашающе. Черная рубашка под черным пиджаком, черные солнечные очки и бледная кожа. Он походил на вампира или человека, который только что похоронил собственную семью.
По коже побежал холодок, и меня передернуло.
Ненавижу черный. Ненавижу все, что может ассоциироваться с похоронами. Силой заставила себя отвести взгляд от агента и посмотреть на Роберта.
Темно-русые волосы, ярко-синие глаза, золотистая кожа под белой свободной хлопковой рубашкой с закатанными рукавами. Даже в этом простом виде а ля «парень с соседнего двора» Маккамона пропустили в ресторан Манхэттена. В нем чувствовалась порода, что и говорить.
– Брось, Франсуа, – ответил Маккамон. – Мы всего лишь сходили в ресторан.
Эйзенхауэр по-прежнему смотрел на меня.
– Ладно, – холодно улыбнулся он.
Ни черта не искренняя улыбка.
– Поговорим о том, что действительно важно. Как твои работы, Роберт? Есть что показать?
– А как вы оцениваете его картины? – не сдержалась я.
– Как и все слепые люди. Пальцами. Но я не всегда был слепым, мисс Стоун, и знаю, на что способен Роберт.
– Оу, простите.
– Вам не за что извиняться, – сказал он, почему-то делая ударение на «вам».
А кто должен извиняться? Я перевела взгляд на Роберта – челюсть крепко сжата, в глазах арктический холод.