– Макс, ну прекрати!..
На меня воззрились все трое. Вероника – с испугом, Никита – с укором, Алексей – с несказанным недоумением.
– Не удивляйся, Марецкий, – спокойно произнёс Никита. – Психотравма, знаешь ли, дело такое… Дрянь дело. Иногда Лада обращается ко мне, а говорит с Серовым.
И тут произошло странное. Даже, можно сказать, страшное и непонятное. Марецкий ничего не сказал, только на пару секунд положил руку мне на плечо. Так тепло и по-братски, что я вообще дара речи лишилась. А он, как ни в чём не бывало, повернулся к открывшейся двери:
– Идите за мной!
В огромном коридоре было всего четыре входных двери. Марецкий подошёл к самой дальней и, повозившись с ключами, открыл.
– Заходите. Обувь снимите – дело не в грязи, просто жарко будет. А я сейчас, – сказал он и прошёл куда-то в сторону, скорее всего – на кухню. Оттуда тянулся аромат кофе, и было слышно, как звякает о чашку ложечка.
– Привет, – донёсся оттуда голос Марецкого.
Ответа я не расслышала. Только какое-то сонное бурчание.
– Ты же собирался сидеть в штабе до вечера, – раздался негромкий женский голос. – Вот когда у меня наконец-то два выходных подряд, и мне нужен покой, от тебя никогда этого покоя не дождёшься… Кто у тебя там? Работу на дом привёз?
– Угу. Только не себе. Тебе.
– Что?!.. – раздражённо бросила женщина.
– Тебе. Твои подведомственные кикиморы.
– Они на вашей территории, вот и занимайтесь ими сами, передавайте нам, как положено, – её голос становился всё громче и злее. – Сюда-то зачем тащить? У вас в штабе что, пожар или наводнение?!
– Я решил, что лучше тебе самой всю процедуру провести. Целиком твои трофеи будут. Галочка лишняя в досье не помешает…
– Галочка?! Да я тебе сейчас на лбу галочку нарисую, вот этой самой штукой! Тебе точно не помешает… Кобель!
– Ну что ты несёшь?!
– Ты мне божился, что на тебя наговаривают. Я тебе поверила, в очередной раз. И что? Ты являешься ни свет ни заря, и от тебя воняет… нет, не духами. И даже не водкой. Чем, как ты думаешь? Детской отрыжкой!
Я взглянула на Никиту, который неподвижно стоял, держа спящего Павлика. Мне хотелось поймать его взгляд и многозначительно улыбнуться: вот, мол, как грозного начальника дружины дома полощут – совсем не уважают. Но лицо Никиты окаменело, и на меня он даже не посмотрел. Он напряжённо прислушивался к голосам в кухне.
– Маша, давай потом отношения выяснять, а?! Там люди, и с ними надо работать сейчас!
Тут-то я и поняла, что психотравма и в самом деле – дело дрянь. Как я могла не узнать её голос? Ну, допустим, пока она бурчала и ворчала, разобраться было трудно, но когда она начала громко и жёстко выговаривать блудному мужу, я должна была узнать свою новую надзирательницу.