Марецкий молча слушал.
– А поэтому, Алексей, думай о том, что это временное решение вопроса, двадцать четыре часа в сутки над этим думай. Ищи ребёнку дом с соблюдением всех правил.
Марецкий снова кивнул.
– Ладно, не буду больше тебя жизни учить, ты и сам всё понимаешь, я думаю, – заключил Никита и повернулся ко мне. – Пойду ребятам помогу.
Когда он ушёл, Марецкий задумчиво взглянул на меня и через силу пошутил:
– Надо было жениться на тебе, когда ты предлагала. Может, не влип бы так.
– Надо было. Но, увы, ты упустил свой шанс, – подыграла я ему.
Он криво улыбнулся.
– Ты хоть любишь её?
– Кого? – вздохнул Марецкий. – Ирку, жену или дочку?
– Да хоть кого-нибудь?
– Хоть кого-нибудь, должно быть, люблю, – пробормотал он с досадой. – Иначе не торчал бы тут.
Я, наверное, такую гримасу состроила, что Марецкий понимающе усмехнулся:
– Думаешь, напрасно вы согласились?
– Уверена, что напрасно. Я сразу поняла, Лёша: ты нам большую проблему привёз. Ты на это мастер.
– Кто бы говорил, – скривился он.
– Лёша, ты только давай не…
– Что?! – вскинулся Марецкий. – Ты ещё мне лекцию прочти!
– Я хотела сказать: ты только не забудь обо всём этом. А то отъедешь по шоссе подальше, решишь, что сбросил проблему, и дело сделано…
Он встал, подошёл вплотную, нервно щурясь, словно вдруг стал близоруким.
– А я ведь помню, как своими руками труп Сошниковой в простыню заворачивал, – сказал он задумчиво. – И не забывал никогда. Сколько раз такое делал, а не забывается. А уж то, что я сегодня увидел, вот это всё… Думаешь, я вас забуду теперь?
– Ты что, нам угрожаешь?
Он покачал головой:
– Нет. Я же сказал: я никогда не подставлю тех, кто мне помог.
То ли у меня совсем уж характер испортился, а вовсе не чуть-чуть, то ли я превратилась в параноика в этой глуши, но слова Марецкого для меня прозвучали как угроза. Теперь мы знали его тайну, а он знал нашу. Вроде бы наши тайны должны сделать нас союзниками. Но эта гарантия показалась мне совершенно не надёжной. В конце концов, что за беда – любовная связь с кикиморой и внебрачный ребёнок. И совсем другое дело, когда официально умершая и по документам давно похороненная кикимора первой группы живёт себе под чужим именем.
Марецкий помолчал немного и вдруг спохватился:
– О, слушай, заодно спросить хотел… Хорошо, что не забыл…
Он полез в задний карман и вытащил оранжевую пластиковую молекулу размером с крупную виноградину. Тарк проникновения. Артефакт, открывающий портал в смежный мир.
У меня сердце чуть притормозило, а потом пошло в разгон. Срочно… срочно взять себя в руки!
– Не знаешь, – задумчиво проговорил Марецкий, – что это может быть за ерунда?